Русская правда. Людмила Алексеевна Шукшина

нас не растут. Попробуй мой взвар! Это не так горько, как Кингао…

      Он протянул ей кандюшку137, из которой прихлёбывал настой. Искра поймала синий насмешливый взгляд Найдёна (видимо, он уже пробовал), сделала большой глоток зеленоватой жидкости… Горечь обожгла корень языка, протекла в горло и там застряла густым комом… Она поперхнулась, замахала руками, выпучив глаза, слёзы покатились из глаз…

      – Ничё, слышь, ничё, это пользительно, вот, заешь медком, вся горечь сразу и уйдёт, – засуетился старик, подавая мису с мёдом и отламывая кусочек сот.

      – Один ловчий княжий чуть его не прибил за этот настой, – сказал мальчонка, поднимая из травы кандюшку и степенно ставя её на пень.

      – Дурён, слышь, твой ловчий, бегал за мной вокруг избы, пока я в ухожке не сховался, а питьё от всех болезней помогает, так лекарь баял.

      Помолчал минуту и добавил тихо:

      – Кроме смерти…

      И налил себе ещё немного из маленького горлачика.

      Найдён насторожился, словно что услышал, и сказал тихо:

      – Идёт…

      Над тропинкой, ведущей к избе, застрекотали сороки, все прислушались: званых гостей тут бывало мало, а уж незваных и вовсе не жаловали. Но никто из леса не выходил. Тут Угоняй махнул рукой и закричал кому-то:

      – Нету чужих, выходи, слышь, давно уж тебя чуем!

      Кусты возле тропы раздвинулись. Вышел человек в сером длинном византийском шапе138, который использовали на Руси купцы в непогоду и странники в дороге. Он ещё не подошёл близко, не откинул с головы накидку, не показал лица, как Искра вдруг всполохнулась, бросилась к нему, припала всем телом и затихла. Он очень бережно прижал её к себе двумя руками, и они замерли надолго. Потом она отстранилась, словно нехотя, будто боясь, что он исчезнет, и вдруг вся зажглась каким-то особым светом, словно внутри у неё засветилось солнышко. Угоняй действовал решительно и быстро: усадить (путник не сел, а почти упал), напоить (пил жадно, долго, вода лилась на пыльную рубаху), накормить (ел медленно, много, всё, что давали), ноги вымыть (принёс деревянную шайку с холодной водой из пруда, снял с него лапти, размотал грязные онучи). Блаженно щурясь на солнце, доедая неизвестно уже какую краюху с ломтем солонины, запивая квасом и плюхая стёртыми ногами в уже тёплой и грязноватой воде, он тихо рассказывал Искре о своих приключениях. Угоняй давно увёл мальчика проверять силки, они сидели вдвоём и боялись даже поверить, что всё обошлось…

      – Пока обошлось, но ничего ещё не закончилось, теперь самое главное: скрыться так, чтобы даже не знали, где мы. Нас все будут искать: князь Ярослав не простит мне никогда, он мстителен, а я напугал его, за победу мог бы простить, а за страх свой из-под земли достанет и по кусочкам разрежет. Сом с Бориславом, Будай море вычерпают, чтобы найти нас. В становища нам нельзя, на волоки тоже, попробуем добраться до верховий Славутича, а там поприщ около ста лесами да болотами до Итиля реки, что течёт в Хвалынское139 море. Выйти нужно или на Ржеву или есть дальше крепостишка малая Зубец140,

137

Кандюшка, канопка – глиняная кружка

138

Шап – полукруглая накидка из плотной ткани с капюшоном, попала из античности в Византию и на Русь

139

Итиль – Волга, Хвалынское море – Каспийское, Хорезмское море – Аральское

140

Сейчас Ржев и Зубцов