Табу на нежные чувства. Марина Серова

спать, ни на кровати, ни на диване. Вы можете быть спокойны.

      То ли усталость, то ли мои слова заставили Крапивина сдаться, и он оставил меня в покое. Я все оставшееся до утра время посвятила изучению разоблачающих трудов журналиста. Многостраничные статьи, пестрящие колкостями и обвинениями, сменялись короткими очерками на свободную тему. Поджав ноги, я устроилась в широком кожаном кресле, накрылась пледом, любезно предоставленным мне хозяином дома, и с интересом углубилась в чтение. После нескольких статей у меня сложилось твердое убеждение, что Крапивин – талантливый, но амбициозный журналист, не терпящий никаких возражений. Его правда, как аксиома, не нуждается в доказательствах и осуждениях, она просто есть, и с ней надо соглашаться.

      Крапивин был прав, почти все его «подопечные», подвергшиеся публичному осуждению, могли жаждать мести. Но, выделяя круг подозреваемых, я в первую очередь основывалась на том, что люди, угрожавшие скандальному журналисту, хорошо оснащены в техническом плане. Установить на телефон такое сложное и дорогое устройство, подавляющее запись разговора, может не каждый. Поэтому нечистого на руку директора овощебазы, педагога-взяточника и подобных им я не стала рассматривать в качестве подозреваемых.

      На улице уже светало, когда я отложила в сторону последний прочитанный журнал. Из всех обиженных я выделила четырех человек, о них я планировала переговорить с Крапивиным за завтраком. А пока позволила себе короткий сон – откинула голову на спинку стула и прикрыла глаза.

      – Все ваши статьи сопровождаются замечательными фотоснимками, – наш утренний разговор о деле я начала издалека.

      – Да, со мной работает молодой фотограф, очень талантливый и перспективный, – вяло ответил Крапивин, поправляя махровый халат. Он уже несколько минут молча смотрел в свою чашку с кофе.

      – Вы плохо спали?

      – Я вообще не спал, – резко ответил Эдуард Петрович. В словах его чувствовались нотки обиды и раздражения.

      Я только усмехнулась, вспоминая, как сладко похрапывал мой клиент, пока я читала его творения.

      – Что вы собираетесь делать дальше? – спросил он, не поднимая глаз.

      – Сейчас вы возьмете все необходимое, и мы поедем на квартиру одного моего друга. Он в длительной командировке, квартира пустует, так что мы можем смело использовать ее как временное убежище. Там вас никто не найдет.

      – Наконец-то. – Крапивин встал из-за стола, намереваясь немедленно паковать вещи.

      – Пока поживете на этой квартире, а я отправлюсь на встречу с героями ваших разгромных статей, – сказала я.

      – Минуточку, – Крапивин вернулся в кухню, – не хотите ли сказать, что я один останусь в чужой квартире? – Он возмущенно посмотрел на меня. – Не бывать этому.

      – Эдуард Петрович, это безопасное место.

      – Вы с ума сошли, Евгения Максимовна?! Вы не можете оставлять меня одного, вы же профессионал.

      – Вот именно, – сказала я и указала на стул: – Сядьте, и слушайте меня внимательно.

      Опешивший