Табу на нежные чувства. Марина Серова

что же, Екатерина Захаровна, вы заинтриговали меня и наших читателей. Надеюсь, когда завеса тайны будет открыта, вы позволите мне еще раз встретиться с вами?

      – Ну, разумеется.

      – А теперь, если вы не возражаете, мы хотели бы пройтись по вашему дому и сделать несколько снимков в интерьере.

      – С удовольствием. – Малявина с радостью согласилась на мое предложение.

      Я подошла к Крапивину, который застыл с фотокамерой у афиши.

      – Меня чуть не стошнило, пока я вас слушал, – сказал он тихо.

      – Сдерживайте свои рефлексы, Эдуард Петрович.

      – Вам никогда не стать хорошим журналистом.

      – А я и не пытаюсь. Справитесь с возложенными на вас обязанностями?

      – Это с какими? – заволновался Крапивин.

      – Сфотографировать звезду оперной сцены сможете?

      – Ну, хороших снимков я вам не обещаю…

      – Снимки меня вообще не интересуют, делайте вид, что фотографируете, и с умным видом давайте указания.

      – С этим я справлюсь.

      Екатерина Захаровна, как оказалось, очень любила фотографироваться. Она охотно соглашалась на любые предложения: сняться у окна, на диване, в шляпке, в беретке. Крапивин, который поначалу робел, исполняя чужую для себя роль фотографа, потом неожиданно оживился и с увлечением предался работе. Я даже не сразу поняла, что эта фотосессия стала для него маленькой местью за несправедливое осуждение его прежней работы. Он с удовольствием издевался над ничего не подозревающей дивой.

      – Тут вам лучше будет встать на колени, – рьяно руководил он Малявиной. – Напольная ваза просто потрясающая, вы будете великолепно смотреться на ее фоне.

      – Вы думаете? – Малявина изучающе посмотрела на свою вазу и согласилась с мастером. – Да, она действительно уникальна. Но вам не кажется, что на коленях я буду выглядеть не очень привлекательно? – сомневалась она.

      – Не волнуйтесь, никто и не догадается, что вы стояли на коленях. Я сделаю крупный план, только ваше лицо и ваза.

      – А, тогда хорошо! – Малявина послушно выполняла указания фотографа.

      – Теперь можете опереться на локти. Вот так. – Эдуард Петрович просто наслаждался своей маленькой местью.

      Я едва сдерживала смех, наблюдая за ним.

      – Не переусердствуйте, мастер.

      – Все под контролем.

      Дива и лжефотограф переместились в спальню, где Малявина, под щелканье фотокамеры, еще минут десять позировала на кровати.

      Крапивина я отрывала от неожиданно полюбившейся работы чуть ли не силой.

      – Нам еще надо на самолет успеть, Денис Альбертович.

      – Ах, да. Простите. Увлекся.

      – Ой, мне так приятно было с вами работать, я получила огромное удовольствие. – Малявина взяла под руку моего помощника и кокетливо прижалась своим пышным бедром к его ноге.

      Крапивина перекосило от негодования, но, надо отдать ему должное, он сумел совладать со своими эмоциями.

      – Мне тоже. Вы потрясающая женщина, – очень