В ожидании наследства. Страница из жизни Кости Бережкова. Николай Лейкин

ел. Три штуки съел. Настасья их мне поджарила, истолкла и вместе с кофеем…

      – Доктор прописал?

      – Не стану я больше докторов слушать. Я говорил докторам, что хочу тараканов попробовать, а они: «Ничего этого не надо. Вот вам микстура…» А с микстуры-то ихней мне хуже и сделалось. Нет, я теперь простыми средствами… Простые средства лучше.

      – Смотрите, не растравите себя.

      – Ну вот… Люди не растравливают и даже вылечиваются, а я вдруг растравлю! Вот сейчас Настасья истолчет мне льняного семени, и я попью льняного молока.

      – Теперь-то уж вас все-таки меньше душит?

      – Меньше. А давеча было ужас как… Вот подкатило, подкатило под сердце… чувствую, что помираю – и уж что дальше было, не помню. Привели тут какого-то ледащего докторка – он мне компрессы, спирт. Вот с компрессов и со спирту помогло. Спирт его буду нюхать, со спирту мне хорошо.

      – Не прикажите ли сейчас съездить за вашим доктором?

      – Зачем? Утром он был, прописал микстуру… Принял я его микстуру, с ней-то мне после обеда хуже и сделалось. – Все-таки надо бы дать знать ему, что вот так и так… Прикажете, так я съезжу? – еще раз предложил Костя.

      Он горел нетерпением уйти из дома, но не знал как.

      – Прикажете, дяденька?

      – Да нет же, нет. Говорю, что нет. Ну чего ты меня раздражаешь!

      – Нет, я, собственно, к тому, что мне сейчас придется ехать лавку запирать, так заодно уж.

      – И без тебя запрутся. Оставайся дома.

      – Нельзя, дяденька, я ничего не сказал. Меня там будут ждать.

      – Пошли кухарку сказать в лавку, чтобы запирались.

      – Мне, дяденька, десять рублей надо там в книгу записать, которые я проугощал разной мелкой братии по поставке.

      – Завтра запишешь.

      – Опять же получить эти деньги из кассы, потому что я на свои угощал и теперь как есть без гроша.

      – Зачем тебе сегодня деньги?

      – Сапожник хотел вечером прийти и калоши принести, так надо за калоши ему отдать.

      – Придет, так я отдам за твои калоши.

      Костя изнывал. Он походил по комнате, взболтнул банку с микстурою, стоявшую на столике, и посмотрел ее на свет. – Мне, дяденька, нельзя совсем без денег быть, а я без гроша. Мне самому сегодня нездоровится, смерть как поясница болит. Должно быть, простудился…

      – Оттого, что по ночам не ведь где шляешься, – отвечал старик.

      – Господи боже мой! В конкурсном заседании был, двадцать человек меня видели, а вы – «не ведь где»! Спросите у людей. Нет, просто я в лавке простудился. У нас ужасти как дует от окна в верхней лавке, а я всю свою бухгалтерию около окна в верхней лавке веду. Хочу вот намазаться сегодня бобковой мазью да пропотеть. А то вы больны, да я еще болен.

      – Ну, что ж, намажься.

      – Верите ли, дяденька, даже на бобковую мазь денег нет.

      – Вон мелочь лежит – возьми.

      – Зачем же я ваши буду брать, если могу из своих? Мне стоит только в лавке из кассы десять рублей получить…

      – На тебе твои десять рублей. Получи и подавись ими!

      Старик полез