В ожидании наследства. Страница из жизни Кости Бережкова. Николай Лейкин

Шлимович улыбнулся и отвечал:

      – Слушайте его, слушайте. Он, понятное дело, покупатель и делает критику вашего товара. Неужто вы этого не понимаете? Он на ваш товар делает критику, а вы делайте на его. Ну какой это бархат на ротонде? Разве это бархат?

      Это гробовой плис, вот что на гробы ставят.

      – Ну, ну, ну… У самой богатой купчихи лучше этого бархата не бывает. Из-за этого бархата, Константин Павлыч, все подруги вашей мадам в кровь себя от зависти расцарапают, – расхваливал Кургуз ротонду. – Ну, что же, которую ротонду выбрали?

      – Да вот эту, которая лучшая, – указал Костя.

      – Тысяча рублей ей цена, если бы не Адольф Васильич привел покупателя. Побей бог, дешевле не уступил бы, а с вас только восемьсот.

      – Нет, нет. Вы из восьмисот что-нибудь уступите.

      – Копейки не могу уступить. Уверяю, что только для вас такую цену беру. Очень уж хорошо Адольф Васильич вас рекомендует. Ни для кого другого я не оторвался бы от дела и не поехал бы ваши рояли смотреть. Ведь вот спешная работа, к сроку, кроить надо, а я бросил все и поехал, – тараторил Кургуз и спросил: – А во что вы ваши рояли цените?

      – Да я за оба заплатил тысячу рублей…

      – Ой, ой, какая цена! Ужас, ужас!

      Костя опять бросил вопросительный взгляд на Шлимовича.

      – Слушайте вы его! – улыбнулся тот. – Рояли совсем малодержанные, а новые-то вы знаете ли, что стоят?

      – Заплатил за оба рояля тысячу рублей, но один из них, который орехового дерева, стоит шестьсот рублей, а черного – четыреста. Вы который возьмете?

      – Оба, оба… Пускай уж… Все равно… – махнул рукой Кургуз. – Один рояль себе, а другой уступлю зятю. Ему тоже нужен рояль. Только уж вы подешевле…

      – Девятьсот пятьдесят я с вас за оба рояля возьму, – отвечал Костя.

      – Что вы говорите? – протянул Кургуз, прищурившись.

      – Девятьсот пятьдесят. Вы мне дадите вот эту ротонду и сто пятьдесят рублей деньгами.

      – Пфуй, пфуй, пфуй! – покачал головой Кургуз. – Да разве это можно? Вы мне должны за ротонду к роялям сто пятьдесят рублей приплатить.

      – Нет, так нельзя. Адольф Васильич, что же это такое? Ведь это…

      Шлимович пожал плечами и заговорил с Кургузом по-немецки.

      – А платье заказывать будете? – спросил наконец Костю Кургуз.

      – Буду, буду. Мне все равно, у кого ни заказывать.

      – Дайте расписку, что в течение трех лет будете заказывать каждый год не меньше как на триста рублей, а ежели не закажете, то пятьдесят рублей штрафу в год.

      – Это зачем же расписку-то?

      – А чтобы вернее было. Тогда я вам уступлю вот эту ротонду за два рояля без приплаты. Вы мне два рояля, я вам ротонду…

      – Нет, нет, это невозможно. И рояли за восемьсот рублей, и расписку какую-то… Да и ротонда эта восьмисот рублей не стоит. Я цены мехам знаю.

      – Ну, как хотите. Тогда разойдемся. Очень вы прекрасный человек, Константин Павлыч, очень вы мне нравитесь, но разойдемся. Будем знакомы, с хорошим человеком приятно быть знакомым, а насчет гешефта разойдемся.

      Костя