Кит на краю света. Джон Айронмонгер

его тело к ней и они оказались лицом к лицу. Приап ли незримой рукой руководил ею на пляже? Их губы встретились и, когда Чарити вдохнула, то ощутила сладкий запах изготовителя сетей, который проник в ее легкие.

      Так мало времени прошло с тех пор, как появился голый мужчина, с того момента, когда Кенни Кеннет увидел кита. Но что-то уже начало меняться. Чарити догадывалась об этом, когда вдыхала запах Кейси Лимбера. Она знала, что еще вчера ни за что не поддалась бы соблазну. Она бы не почувствовала растекшуюся по сарафану сырость песка. Но вчера – это уже не сегодня.

      «Все должно пройти, – сказал бы преподобный Элвин Хокинг, – все нужно отпустить».

      В своем воображении Чарити снова видела мужчину, мертвецки бледного, измученного, такого мокрого и холодного, с его стояком, подобно флагштоку нацеленному на скалы. «Не волнуйтесь об этом», – сказал ей доктор Букс. Волновало ли ее это? Чарити так не думала. Она знала, как устроено человеческое тело. У нее был пятнадцатилетний брат, которого она видела во всех мыслимых позах.

      Хотя, пожалуй, не в этой.

      – Все должно пройти, – прошептала она, пока язык Кейси Лимбера исследовал ее губы.

      Он откинулся и посмотрел на нее.

      – Каждый день – это новый день, – сказала девушка. – Я не задумывалась об этом раньше.

      – Конечно, так и есть, – ответил Кейси и снова поцеловал ее.

      – Но этот день новее остальных. Мы должны придумать другое слово, чтобы обозначить его.

      – Как насчет «прекрасный»? – спросил он.

      – Нет, это неправильное слово. – Чарити опустилась на песок, она окончательно перестала сопротивляться и поцеловала его в ответ. – Но и оно сойдет.

      3

      Всегда хорошее начало

      – Сначала ты должен узнать о том, что я уже не практикующий врач.

      Он лежал между хрустящими хлопковыми простынями, наконец-то сухой и теплый. Его веки были опущены.

      – Да, я настоящий доктор, но у меня больше нет лицензии на данный вид деятельности.

      Джо заставил себя открыть глаза, чтобы найти источник слов. Он повернул голову.

      – Все, что я делаю, я делаю как одно человеческое создание по отношению к другому. Никакого договора. Я не из государственной службы здравоохранения. Если тебя это не устраивает, то тебе лучше встать и уйти.

      В углу комнаты, у дверного проема, стояла фигура, окутанная туманом. Она-то и говорила.

      – Дай Бог, чтобы на пенсии ты не оказался в подобном месте. Ребята из Труро убеждают, что я должен просто выпроваживать пациентов. Когда-нибудь один из этих неблагодарных доходяг засудит меня, и где я окажусь после этого, а? Думаю, в доме престарелых. Поэтому, конечно, я отвечаю им, что перестану принимать пациентов. А потом ко мне приходит какой-нибудь нищий бедняга с гвоздем в ноге или рыбьей костью в горле, и вот что я должен делать? Что там насчет клятвы Гиппократа? Кто-то вот притащил сюда почти замерзшего утопленника, а я что?

      Доктор на мгновение замолк, чтобы глубоко затянуться сигарой. Закашлявшись, он выдохнул густое облако дыма.

      – Итак,