Что это было?. Александр Викторович Катеров

размахивала своей красной кистью, а он, опасно отрывая свои края от стекла, приветствовал ее всем своим резным телом.

      Я ухмыльнулся своим наблюдениям и спросил:

      – Ну, и чего ты медлишь, чего добиваешься? Лети!..

      Я постучал ладонью по стеклу, подгоняя его к действию, а он сполз в угол окна и покраснел, стыдясь своей нерешительности.

      Кисть рябины сводила его с ума и он, не выдержав напора страстей, оторвался от стекла и прилип к ее красным плодам.

      – Бесподобно! – Воскликнул я, замечая, как ловко лист зацепился своим длинным хвостиком за гроздь красных ягод.

      – Великолепная картина! Полная идиллия. – Восхищался я.

      – Ты добился своего. Молодец! – Произнес я и запел:

      «Кисть рябины, кисть рябины, все желанья исполнимы!» …

* * *

      – Милая девочка, – подумал я, рассматривая девушку, сидевшую напротив меня. – И это предмет его обожания?.. – С каким-то скептицизмом подметил я, замечая татуировку на ее маленькой ручке.

      Две розы, два сердечка пронизанные стрелой и надпись каллиграфическим почерком – «Out side», были изображены на ее теле.

      – Out side, – произнес я и тут же стал переводить текст на русский язык, – снаружи, вовне, извне, за пределами…

      – Это настоящая или так, нарисованная? – Как-то строго по-отцовски спросил я, сам удивляясь своей бесцеремонности.

      Алина немного смутилась и опустила голову.

      От ее напущенной важности вдруг ни осталось и следа, а я продолжал наступать, брезгливо посматривая на рисунок:

      – Отец, наверное, не одобрил бы такое художество…

      Она спрятала наколку под рукав блузки и тихо сказала:

      – У меня хороший папа. И если бы он не умер, он бы меня понял.

      От этих слов у меня внутри что-то екнуло, сердце защемило, и я с умилением посмотрел на эту девочку. Что-то в ней было родное и близкое и я сразу простил ее гонор и наигранную высокомерность.

      – Твой отец тебя любит, – сказал я и, поправив локоны на ее хрупких плечах, продолжил, – вот его дневник. В нем много о тебе и для тебя. Почитай и может ты сможешь лучше понять своего отца.

      Алина развернула тетрадь, а из нее выпал желтый и сухой лист клена, на котором были приклеены два маленьких сердечка.

      Она улыбнулась и сказала:

      – Это мы с папой в роще гербарий собирали…

      Алина просматривала записи отца, а я находил на ее лице до боли знакомые мне сходства; родинка у края губы, ямочка на щеке и курносый нос. Мне было хорошо сидеть с ней рядом и находить в ней то, что хотелось увидеть. Я верил и молил Бога, чтобы у нее все сложилось в жизни, чтобы у нее все было хорошо. Мне хотело по-отцовски прижать ее к своей груди, но невидимая стена разделяла нас.

      В зале кафе Алину то и дело отвлекали ее подруги, сидевшие за соседним столиком и я, замечая ее нервозность, закончил разговор.

      Я дал ей свой номер телефона и на прощание сказал:

      – Бог даст еще увидимся, а дневник отца прочитай, будет о чем поговорить с ним при встрече…

      – Это как? – Испуганно спросила Алина.

      – А,