Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон

И это стихотворение понравилось. А тут надо подумать, но в целом да, поэзия. Удалось, удалось…

      Девушки нежно розовеют, затаённо и гордо смотрят. Мишка, не смешиваясь с ними, тихо сел сзади, но его заметили.

      – А вы, простите? – обратился, улыбаясь, руководитель. – Вы тоже со стихами?

      – Нет, нет, – оторопевший от солидности формулировок и неожиданного внимания, смутился Мишка, – я просто.

      – Не стесняйтесь, – благодушно сказал руководитель, – и если надумаете что написать, приносите…

      Проникнувшись, Мишка по пути домой купил новую красивую ручку, доехал, заперся, посидел на кровати, встал, подошёл к своему большому окну и внимательно обозрел пейзаж: снаружи шёл дождь, что он и так знал. Ещё внизу зазвенел и остановился трамвай, из него вышли люди. Одни вышли, другие зашли. Мишка схватил ручку:

      Трамвай за трамваем…

      Подумал и добавил:

      А за ним ещё один трамвай.

      На этом вдохновение закончилось, но Мишка не сдался и весь этот и следующий день мучился, пытаясь поймать ускользающего Пегаса, но так и не поймал. В конце концов разозлился и решил писать прозу – показалось, что это легче. И действительно сочинил рассказик. Принёс в кружок, волнуясь, прочитал. Закончил, огляделся: девицы напряжённо смотрят. Руководитель вздохнул:

      – Надо ещё подумать, подправить, но в целом да, проза.

      Мишка покраснел от удовольствия и с этого момента стал завсегдатаем литературного кружка.

      И тут обозначилась проблема – ты ведь не можешь быть гением, если никто не знает? Поэтому молодой писатель расчётливо похвастался сначала Сергею, но Сергей промолчал, а потом бывшему соседу Алексу.

      – Знаешь, Сашка, меня так уважают, руководитель просто без ума, все мои тексты забирает, говорит, что покажет в «Неве», а мне по барабану.

      У Алекса в глазах заплясали насмешливые искорки:

      – Я думаю, он пишет докторскую «Ошибки начинающих литераторов».

      Мишка застыл с открытым ртом.

      Но и после такого удара он не сдался, взял один из своих рассказиков и послал в «Неву». Через месяц зашёл за рецензией. В редакционном коридоре ему попалась высокая дама, нервно комкающая платочек.

      – Мою повесть не взяли, – чуть не плача, объясняла дама сутулому молодому человеку. – Где трагедия, говорят, где столкновение характеров? Да вот же, говорю, Николай Павлович, вы что, не видите?

      Мишка сунулся в одну из дверей.

      – А где мне найти…

      Кивнули.

      Искомый человек копался в папках на своём столе.

      – Подождите…

      Поднял глаза:

      – Как ваш опус назывался? Ага, девочка как там её… Помню, помню, было… Ну что сказать, автор не отграничивает мира девочки от собственного, загромождает различными сценами текст, идёт по линии эпигонства. Увы, молодой человек, не могу вас обрадовать.

      Мишка молча ушёл.

      В душе настоящий человек искусства, он надеялся использовать своё творчество для завоевания