Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон

фига себе! – изумился Мишка. – Как это я?

      И шустро полез вверх, цепляясь за корни. Вылез. Быстро пошёл к избе и вдруг вспомнил, что ещё недавно были какие-то страдания, а сейчас такое чувство, что вроде и не ел совсем. Удивился происшедшему, нащупал шишку на затылке и открыл дверь.

      – А ну быстро закрыл! – раздался рёв.

      – Да, да, – Мишка испуганно вздрогнул.

      – Ходят тут всякие!

      Здоровяк Петров тяжело глядел на него. Наконец презрительно сплюнул и отвернулся. Мишка тихо полез на нары.

      – Ну поехали, поехали, – Васильев раздавал карты.

      «Нет, последнее время Петров совсем обнаглел! – раздеваясь, возмущённо подумал Мишка. – Хамит, задевает при каждом удобном случае, застращал всех. Каждый день в карты играют до двух часов ночи, спать мешают, а назавтра вставать».

      Тут Петров зевнул, потянулся, при этом явно нарочно толкнул Мишку рукой, неожиданно рыгнул и громко рявкнул:

      – Эх, бабу бы…

      – Бабу, бабу! – повторил Васильев.

      А Петров опять толкнул щуплого Мишку.

      – Ах так! – закусил губу Мишка и с этого момента решил копить злость, чтобы разозлиться и ответить обидчику.

      Ничего не подозревающий Петров ежедневно подливал масло в огонь.

      Через две недели созревший Мишка при всём честном народе подошёл к нему в столовой и, подбоченившись, грозно спросил:

      – Эй ты, в морду хочешь?

      – Че-го? – Петров отставил компот.

      – А ничего.

      И со всей силы засветил изумлённому верзиле в глаз.

      Мишку хорошо побили, но Петров как-то поутих. А тут резко похолодало, лужи подёрнулись ледком, замёрзла грязь, и кончился колхоз со всей его картошкой. Обрадованные студенты весело грузились в автобусы и громко пели на прощание:

      – Пусть дядя Ваня моет спину тёте Груне стиральной доской в колхозной бане… От этих вишен остался один след…

17

      Да, время бежит быстро – уже четвёртый курс. Мишка совсем взрослый, и с осознанием этого факта пошёл работать. Поначалу он хотел устроиться в гинекологию, чтобы быть поближе к женщинам (с чисто медицинской точки зрения), но заведующий отделением очень подозрительно посмотрел и отказал. Пришлось взять Серёжку и идти в новоотстроенную хирургию, где небольшой унылый человечек, главный там хирург, объяснил проблему.

      – Понимаете, – сказал грустно, – они в коридоре сначала постелили линолеум, а затем покрасили стены и потолок, – вздохнул и добавил с выражением: – Собаки! – попросил с надеждой: – Ребята, вы не могли бы оттереть пятна?

      И вот в рабочее время Серёжа и Мишка занимаются странным делом: ползают в гулкой тишине по приблизившемуся, как в увеличительное стекло, полу и скребут ножами пятна. По обе стороны коридора одна за другой ждущие двери палат, внутри затаившиеся, заправленные кровати.

      – Серый, убери ноги – пол запачкают!

      – Вот сам и убери!

      – Серый, а я слышал, на кафедре урологии есть кошка Простатка.