Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон

ну и рожа… Похоже на базофильную зернистость! – объявил радостно.

      – Что-что?

      – Между прочим, пора уже голову на плечах иметь и не встревать, куда не следует, – сухо отметила Люба.

      – Кого это ты хочешь запугать, ста-рос-та? – возмутился Клёпин. – Мишка, выдай ей профнепригодность! Хотя нет, пусть лучше пойдёт и сдаст РОЭ. И не в час, а в сутки.

      – Хоть что-то усвоил за три года…

      – Ну уж нет, снижение интеллекта налицо, – засмеялась Надя.

      Клёпин нахмурился:

      – Не плюйте в колодец, а то вылетит, не поймаешь…

      – Это у тебя-то вылетит? На что намекаете, парниша?

      – Хватит, хватит! – заволновался Лев. – Семинар с минуты на минуту!

      – Подумаешь, зернистость…

      На третьем курсе начался предмет, более приличествующий организаторам здравоохранения: общая гигиена. Мишка приуныл – выбранная наугад дорога явно вела не в ту сторону. Ещё на третьем курсе они потеряли сразу двух человек: неоднозначного Костю Шпагина и тихую Тоню Кравченко. Костя по случаю женитьбы взял академотпуск, перед этим выпросив у Маши Бододкиной конспект по фармакологии. А вернул только обложку с припиской: «Извини, конспект сгорел…» По этому поводу Клёпин Машу доводил месяц, всё удивлялся:

      – Странно, рукописи не горят, а твоя сгорела! Ты это можешь объяснить?

      Тоню же отчислили по неуспеваемости. И на третьем же курсе произошло событие, которым Мишка впоследствии гордился всю жизнь.

      В один из дней он опоздал на лекцию на военной кафедре. Происшествие само по себе очень неприятное, учитывая личность Семенюка. Примчался, а дверь закрыта. Мишка согнулся и в замочную скважину начал печально обозревать недоступные ему окрестности: тишина, затылки, опять тишина. Что-то лектора не видно… Где же Семенюк? Нету?! И тут на Мишку снизошло озарение: он тихонечко открыл дверь и со всей силы заорал:

      – Встать!!!

      Весь поток в триста человек поднялся. А Мишка под немедленно начавшийся и с каждой секундой усиливающийся смех спокойно прошёл на первое сиденье.

      – Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Красноармейская…»

      – Миша, Миша…

      Мишка оглянулся – к нему подходила Тоня Кравченко. Бледное, усталое лицо, измученные глаза.

      – Тоня, привет!

      – Как вы, Миша?

      – Да ничего, учимся… – Мишка понял, что ляпнул что-то не то, и запнулся. – Как ты?

      – Работаю. На прядильно-ниточном комбинате. Общежитие дали. Я ведь там и раньше смены делала. Понимаешь, – Тоня покраснела, – я ведь не успевала не потому, что… Я вообще всё на лету хватаю, просто я одна, приходилось столько тянуть, не высыпалась, уставала очень. Я опять поступлю, вот увидишь!

      – Конечно, Тоня.

      – Ты передай всем привет, ладно?

      – Ладно.

15

      Началась сессия. Для фармакологии выделили семь дней и Мишка, очень боясь провалиться, с раннего утра уходил в библиотеку, возвращаясь домой затемно. Чтобы бороться