Акакий Акакиевич. Леонид Левинзон

прыснул.

      – Какой наглый молодой человек!

      Сзади раздался храп.

      Мишка встал и, подойдя к выходу, осторожно отодвинул щеколду: его ждали. Но через переднюю дверь путь оказался свободен. Мишка с удовольствием вдохнул морозный воздух и затерялся на Невском.

      – Мишка, вот ты скажи, а за ночь химию можно выучить или нет?

      – Можно, Колька, отстань!

10

      Сессия позади, а Мишка опять пролетел: не смог по-человечески списать формулы с внутренних полей халата – химик, заподозрив неладное, постоянно крутился рядом. Столько времени убил на подготовку, халат испортил, а стипендия ахнулась. И с надеждами на общежитие пришлось расстаться: ничего не подозревая, сидел в комнате у Клёпина в спортивных штанах – и вдруг заходит декан с патрулем. Увидев постоянного просителя, декан остолбенела:

      – Кац, а вы что здесь делаете? – и свирепо обернулась к патрулю. – Где хозяин?!

      – Я поищу, – Мишка, не растерявшись, выскочил за дверь.

      – Кац, Кац! – закричали следом, да где там. Каца и след простыл.

      И Серёжку не видно. Кстати, теперь ясно, с кем он встречается, – с Надей! Что он в ней нашёл? Надя ему свободной минутки не оставляет, забыла комсомол, моральные качества, Маркса, Ленина, верность – всё в загоне.

      – Надька, гони шоколадку! – Клёпин.

      – За что?

      – За то, что я разрешаю вам вдвоём сидеть.

      Надя молчит, но зато реагирует Мишка:

      – Серый, ты ему лучше трусы индивидуальные подари.

      – Подарю. Со своего плеча.

      – Таких уже не выпускают, – замечает Ольга.

      Через некоторое время, когда все забыли, Надя вежливо просит:

      – Коля, повернись, пожалуйста, в профиль.

      Удивлённый Клёпин поворачивается, потом спрашивает:

      – А что?

      – Ты так хуже смотришься.

      – Серый! – Клёпин в расстройстве роняет дневник. – Ну что ты в ней нашёл?

      – Комсомольские билеты… – серьёзно отвечает Сергей.

      Надя опрометью выбегает, Сергей за ней. Возвращаются вместе. У Нади постное, как бы только вымытое лицо, потупила глаза, румянец на щеках. У Сергея в глазах смешинки.

      Но, конечно, не это главное. Главное то, что группа по инициативе правильной Любы подхватила начинание москвичей – взяла на себя обслуживание двух палат в больнице. А бывший провинциал, оставшись без друга, зачастил в Эрмитаж и выписал в школьную записную книжечку: «Сюрреализм отличается от абстракционизма неполным уходом от действительности».

      Ещё недавно в метро рассматривал мозаику, ну то есть ворон, как всегда, считал, только решил сесть в поезд и вдруг услышал:

      – Молодой человек, молодой человек!

      Оглянулся – к нему пробирался незнакомый седой мужчина. Мишка задержался.

      – Извините! – мужчина тяжело дышал. – Будем знакомы – Исаак.

      – Михаил.

      Мужчина скользнул взглядом по окружающим:

      – Отойдёмте?

      – Ладно, – Мишка недоумевал.

      – Простите, Михаил, вы еврей?

      – Еврей.

      – Понимаете,