Она и её Он. Марина Зайцева

Так. Можно?

      Я сказала, что приду. И я приду. Я пока не могу найти в себе сил – не приходить. Я так много говорила и чувствовала тут, на страницах этого дневника, а так и не удосужилась рассказать сама себе – что это все и откуда.

      Этот человек возник из ниоткуда, из компании, в которой я провожу периодически время, поскольку его очень интересно там проводить. Часть людей там вместе работает, еще часть – раньше учились вместе. Я сейчас учусь там, где они учились раньше. Занесло меня туда через культмассовое мероприятие, спущенное «сверху», эдакое «возьмемся за руки, друзья» и вспомним альма-матер. Мне было прикольно наблюдать за теми, кто уже закончил формировать базовый пул знаний и идет дальше своим самостоятельным путем. Кто женился, родил детей, пошел в специальность или мимо. Я там эдакий Забавный Зверек. Слишком маленькая, чтобы относиться всерьез, и слишком умная, чтобы относиться свысока или отечески. А он там – из второй части спектра. Из тех, кто пересекается с бурной жизнью людей, за которыми я наблюдала. Меня познакомили с кумиром миллионов, да, детка. Я, очевидно, должна была пополнить стан группиз. Это, видимо, жертвенная традиция, вроде Девы Весенних Рек.

      Что я понимаю сейчас? Что я неожиданно для всех сыграла свою роль фальшиво, и весь оркестр налажал. Зачем-то вместо чувства, подкашивающего колени, – восторга, я увидела человека. Ранимого, раненого, настоящего, подзамученного вниманием, красками и яркостью жизни. Я увидела мужчину годами и парнишку имиджем. Увидела одиночество в толпе – и мне стало интересно. А потом стало очень интересно, а потом что-то такое нас соединило, очень настоящее. Как сейчас я чувствую – общее знание сути дела взамест витрины его же. И я решила, что это любовь. Что я люблю вот эту нежную душу, этот потрясающий и яркий ум, это красивое, но такое чужое мне тело. Что я могу, хочу и буду его любить. И стала стараться любить.

      А что он? А он почувствовал, что его любят. Может быть, впервые – вот эти его места, а не то, что видно всем и каждому. И он тоже стал любить. А вот что случилось потом, и как вообще такое могло произойти, как можно было, как мог он, ведь я правда знаю его! Как он мог вот так, как сделал – ни от ворот ни поворот, ничего определенного, только отсекание единственно возможной логичной и здоровой перспективы…

      И зачем он звонит мне теперь, сейчас, почти через полгода? Вру, через четыре месяца. С того момента, как я полностью исчезла с радаров.

      И почему у меня нет на это брони? Почему отросшая радость, пробудившаяся жизнь, мое состояние игры с реальностью в солнечных зайчиков… Где это все? Почему стало так темно, мрачно и страшно? Что в имени тебе моем? Чего он хочет?

      Я, наверное, снова загоняюсь. Я буду думать, что он не хочет ничего, что он счастлив, что у него все хорошо и именно поэтому он мне звонит и зовет на день рождения. Что он не хочет больше нелепо извиняться, что он не чувствует ничего плохого, что хочет вернуть добрые безразличные отношения.

      Но он же, так его, не может не знать, что я на все это не способна! Что я чувствую иначе! Что я одна с собой. Что я не могу играть принятую