Она и её Он. Марина Зайцева

стекло.

      И остались одни. Он – со своей работой, о которой я узнавала потом из писем. Я – со своим летом, которое показывала ему рисунками.

      Тогда только началось очень много времени, которое нам необходимо было пережить до какого-то следующего момента. И что же потом? Потом будет еще несколько встреч, и начнется учеба, а значит – самая обычная повседневная жизнь. К ней нужно будет приноравливаться. Долгая помолвка, так это раньше называлось.

      Два года редких свиданий и навсегда, окончательно и полностью занятого сердца.

      Вот я и вынула душу. Интересно, что остается после вынимания души? Сейчас такое чувство, что из меня вышла очень большая заноза и спала боль, пришла слабость. Страшно хочется спать, ручки и ножки дряблые дрожат. Хорошо, что уже совсем поздно. Хорошо, что завтра я увижу Н, что все это мне не будет хотеться рассказать ему. Ух, как вязало зубы и сложно было переводить мыслеобразы в образы-описания… Теперь нужно вспомнить, зачем я вообще начала эту главу? Хотелось туда попасть, это единственное, что… а, нет, вспомнила! Кстати, а ведь прошло! Вот это ощущение, что нужно срочно себя чем-то или кем-то занять. Лекарство, не иначе.

      Ладно, пора заснуть, завтра нужно будет встать и прожить как-то до вечера. Вот так всегда – накануне сложных дней я мало сплю и много думаю. Ага, сейчас я снова не сплю и продолжаю писать, да, я это отслеживаю. А что же завтра, до пива и гранжа – ой-й-й, завтра мини-зачет, как хорошо, что я готова! Уф-ф-ф. А потом два занятия и обработка данных. Надо придумать способ, как не умереть за компьютером – неподвижность и сосредоточение, все как в гробу. А еще не налажать с учениками. Ну тут легче, это мне как-то каждый раз удается, в каком бы я ни была состоянии – хоть обдолбавшись эмоциями, хоть в сессию.