Бора. Наталья Дмитриевна Прохорская (Трусова)

Игорь вдруг судорожно произнёс:

      – Мира, я не представляю, как жить дальше.

      Только сейчас, тщательно присмотревшись, девушка не досчиталась нескольких зубов в слегка приоткрытом рту юноши.

      – Ты чем-то болен? – недоумевая, осведомилась она.

      – Гормональные отклонения. Я, если честно, из больницы сразу к тебе отправился, – неуверенно пробубнил парень. – Это не самое страшное из того, что я видел, – добавил он, помедлив, – некоторые по прибытии на Землю сошли с ума, кто-то покончил с собой, есть и те, в чьей крови неожиданно пробудился вирус. Кошмар для нас не закончился. И мне просто страшно, я даже не боюсь показаться трусом, по крайней мере, такова правда.

      – Трусом? Ты серьёзно? – возмущённо воскликнула Мирослава, в недоумении уставившись на товарища, – я и не представляла, насколько всё плохо.

      – Земляне ещё гуманно отнеслись к выжившим, – продолжил Игорь, не обращая внимания на тон подруги, – есть планеты, которые не приняли обратно собственных граждан и отправили их в военные лагеря. Ходят слухи, что в тех злополучных местах над людьми ставят несанкционированные опыты, истязают и калечат несчастных, обрекают их на долгую и мучительную смерть.

      – Это ужасно, – прошептала девушка, шокированная неожиданным открытием. – Я не верю в это. Федерация не может допустить подобного отношения к живым людям.

      – Я же сказал, это всего лишь слухи. Правды нам всё равно не узнать.

      День близился к закату. Оставив серьёзные темы, ребята с головой окунулись в светлые воспоминания о былой студенческой жизни, насыщенной яркими событиями. И хотя сон одолевал сознание, он не вправе был помешать долгожданной встрече. Ближе к утру, наскоро распрощавшись, Игорь ушёл. В лучах утреннего солнца его корабль покинул планету.

      По мере того, как недели стремительно сменяли друг друга, волнение постепенно перерастало в панику. На двадцать седьмой неделе живот, оформившись, приобрёл заметные очертания, и Мира окончательно перестала покидать пределы дома. Всё, что ей оставалось, – это томительное ожидание предстоящих родов.

      Однажды в одно туманное утро по дому прокатился настойчивый звонок. Содрогнувшись от неожиданности, домочадцы приготовились к наихудшему. На пороге заждавшийся почтальон, не скрывая нарастающего раздражения, передал письмо на имя Лидии Петровны и стремительно исчез, отправившись дальше выполнять свой долг. «Уважаемая Лидия Петровна, – гласило послание, – предупреждаю вас о своём скором визите, во время которого я намереваюсь прогуляться по вашему саду. Надеюсь, яблоки уже зацвели, хотелось бы по достоинству оценить изысканный вкус местных плодов».

      – Что за бред? – недоумевая, поинтересовалась Ирина. – Кто такой Нил Майер? – добавила она, внимательно вглядываясь в имя отправителя.

      Закатив глаза, пожилая женщина с облегчением вздохнула.

      – Это по поводу ребёнка, – отмахнувшись, пояснила она.

      – Вы нашли приёмных родителей? – спросила Мира.

      Женщина кивнула. Сдерживая накатывающую грусть, девушка незаметно