Я – прИступник. Данила Решетников

нужную температуру и смог немного расслабиться. Затем увидел, что все начинают снимать трусы и стирать их. От этого мне стало легче вдвойне. Или даже втройне.

      Вернулись мы в хату минут через тридцать. Ступила вторая партия. Слон включил телевизор – там биатлон. Я заварил чай, нагрев кипятильником, как умелый сиделец, себе воды до кипения, взял пару печенюшек и предложил мужикам. Они, естественно, тоже не отказались.

      – Можно у тебя закурить взять? – неожиданно поинтересовался Кащей.

      Я посмотрел на него вопросительно.

      – Я не курю, Жень (имена я быстро запоминал).

      – Но у тебя тут лежат сигареты. «Максим». Где-то около блока.

      Я встал с кровати, подошел, посмотрел пакет. Там и вправду лежали обычные сигареты, без пачек. По виду достаточно много. Но зачем мама мне их положила? Чтобы я мог угостить кого-то?

      – Возьми, конечно, – удивленно пожал я плечами. – Я, правда, не курю.

      – Да и мы не сомневаемся, – усмехнулся Слон.

      Мужики закурили. На душе вдруг стало тепло. Тепло от того, что все довольны и всем хорошо. Мужики общались, подкалывали друг друга, правда, в половине из их подколов суть я не мог уловить. Тюремные они какие-то были, что ли. Закусывая черный чай печенюшкой, я воздал к зомбоящику свои очи и внимательно начал следить за мужской эстафетой. На первом этапе бежал Гараничев. Меня это удивило. В глубине своих мелких раздумий, я считал, что лучше бы там начинал Устюгов. Заметив мой нешуточный интерес к происходящему на экране, Слон подсел рядом, и мы с ним разговорились. Я рассказал ему о том, что биатлон смотрю с самого детства, но в семье никто им не занимался.

      – Отчего же такая любовь? – спросил он.

      На что я пожимал плечами. Говорил, мол, непредсказуемость, наверное, всему виной. Вроде как бежит спортсмен полдистанции, допустил промах, ушел на круг, отстает, а тут бах, и на самом последнем огневом рубеже ошибается лидер гонки. А наш прибегает вслед за ним, попадает и бежит последний круг нога в ногу с былым фаворитом. Тут и разворачивается настоящая интрига спортивная.

      – Наверное, ты прав, – подметил Слон. – Сейчас наши на шестом. Думаешь, победят?

      – Все может быть, – ответил я, сделав очередной глоток.

      Слон нахмурился.

      – А ты, похоже, очень даже воспитанный малый.

      – С чего ты взял?

      – Чаем не хлюпаешь. Носом не швыркаешь. Это для них, – кивнул он головой в сторону остальных мужиков. – Данные качества не заметны. Половина из них колхозники, половина – никомушные.

      – Никомушные?

      – Ну, да. Те, у кого нет никого. А если есть, то давно уже отвернулись.

      С нарочито грустным видом произнес Слон последнее предложение. Я невольно проникся сочувствием. Мне стало как-то не по себе.

      – Чей вклад то? – спросил он снова, пробегая глазами по моей кружке.

      Я улыбнулся.

      – То, что не хлюпаю?

      – Ну.

      – Бабушкин.

      – А бабушке сколько лет?

      Перед глазами тут же встала картина, как десять дней назад я впервые сыграл перед ней на гитаре. У нее