Я – прИступник. Данила Решетников

снова мне улыбнулся. Адилет сидел рядом и смотрел на меня с чувством выполненного долга. Беседа наша утихла. Все обратили взоры свои к телевизору, разговаривать со мной больше никто не желал. Да я и не стремился. Мои мысли сосредоточились на звонке. Я ждал, когда мне дадут телефон, чтобы позвонить Насте. Чтобы сказать ей, что я люблю ее. Что выйду, и все будет хорошо. Только предупредить бы ее. Обнадежить. Чтобы веру в меня не теряла, чтоб не плакала…

      Удары в стену. Белый прыгает под кровать. Вылезает. Подходит к Жене, отдает что-то (похоже, что симку), Женя сразу встает, протягивает ее Слону и садится обратно.

      – Адилет, прибей пику, – просит Слон, копошась у себя в одеяле.

      Мой гид выполняет просьбу без колебаний. Слон продолжает что-то искать у себя на кровати, перерыв одеяло, простынь, подняв подушку. Затем прикусил губу верхнюю и разложил на коленках, непонятно откуда взявшийся, раскладной розовый телефон. Вставил в него мозги. Мозги. Только сейчас я задумался на тем, как забавно и логично звучит подобное название для сим-карты. Вроде как без мозгов ничего работать не будет. Очень даже правдиво.

      – На, – Слон протянул мне телефон и добавил: – Иди с ним на долину. Если че, какой кипишь, сразу не выскакивай. Сначала пику прибьют, потом выйдешь. Понял?

      – Понял.

      – Все, иди.

      И я пошел. На долину. Она вся была огорожена занавесками. Такими, знаете, прикрывают ванную или душевую. Они на колечках, легко ездят туда-сюда, цветные, красивые, но здесь они были мрачнее. Быть, может потому, что место такое. Мрачное. Я одернул одну из них, зашел внутрь – там, окромя чаши, в которую справляют нужду не было ни хера. Но и не воняло. Слава Богу. Я присел на корточки. Осмотрел телефон. Это был самсунг. Ля флеровский, бабский. Старый такой, убитый. Открыв его, я без лишних раздумий набрал Настин номер. А вот потом завис. Большой палец остановился в нескольких миллиметрах от кнопки с зеленой трубочкой. «А что я скажу ей?» – подумал я. «Что выйду через два месяца, и мы улетим на Гоа? Или что придумаю что-нибудь, но обязательно окажусь на свободе в ближайшее время? Или скажу, что здоров, что все со мной хорошо, не бьют, не насилуют, вдруг она за меня волнуется?» Однако нажав на кнопку, я забыл все, о чем только что думал. Гудки все тянулись. Я так испугался, что невольно начал молиться, чтобы никто не взял трубку.

      – Алле?

      Проклятье!

      – Привет, Насть.

      – Дим? – ее голос был слишком сонный. – Это ты?

      – Да. Это я. Извини, что тебя разбудил. Просто раньше не мог…

      – Ничего, все нормально, – перебила она. – Ты в СИЗО?

      – Да.

      – Понятно. Как условия?

      – Да ничего вроде. Мужики встретили, накормили. Тут даже есть телевизор.

      – Круто.

      – Не говори. Они биатлон смотрят. У меня прям настроение поднялось, когда я это увидел. Подумал, что не дадут мне пропасть…А пропадать мне совсем не хочется…

      – Ну, что поделаешь. Ты уже пропал.

      – Не пропал! – спорил я. – Я не пропал, Насть, слышишь? Я вернусь. Вернусь такой же, каким был раньше. Тюрьма меня не изменит. Я останусь прежним Димой,