Книга разлук. Книга очарований. Федор Сологуб

а просто ты барчук изнеженный. Вот у тебя какая кожица тонкая. А вот я, – я – толстокожая, у меня нет нервов.

      – Ты думаешь, это хорошо? – спросил Женя. – Современный человек должен иметь тонкую нервную организацию.

      – Так ведь откуда ее взять? – смиренно возразила Шаня. – На это надо уж так и родиться в дворянской семье.

      – Да, конечно. Но тоже и дворяне… бывают такие слоны!

VII

      Дети уселись под яблоней и ели яблоки. Узкая серенькая скамейка, длинная, на двух тумбочках, гнулась и поскрипывала под ними.

      – Что я тебе расскажу, Женечка, – заговорила вдруг Шаня. – У нас рядом девушка повесилась.

      Шаня сделала паузу и посмотрела на Женю широко раскрытыми глазами.

      – С чего? – спросил Женя, жуя сочную мякоть антоновки.

      – У нее был… дружок.

      – Ага!

      – Писарь полковой. Ну и обещал жениться, а сам женился на другой, а она от него уж…

      – Понимаю, – сказал Женя. – Это всегда так бывает.

      – Ну вот вчера мать к ней и пристала, стала бить ее, чтоб она созналась, – она и созналась, а мать ее розгами наказала.

      – Дикие нравы! – пренебрежительно сказал Женя.

      – А девушка ночью взяла да и повесилась в сарае.

      – Ну, и что же?

      – Ну, утром нашли ее, а только уж она вся мертвая, синяя такая, – так и умерла.

      – Ну и дура! – решительно сказал Женя.

      – Чем это дура? – обидчиво спросила Шаня.

      – Чем дура? А вот чем: раз, что не надо было связываться с писарьком, – она должна была знать, что у этого народа не может быть благородных чувств.

      – Только у вас, дворян, благородные чувства!

      – Конечно. А второе: все же не к чему убивать себя.

      – У тебя не спросилась, жаль.

      – Вот и вышла дура. Что она этим выиграла?

      – Что? – с недоумением переспросила Шаня.

      – Да, что выиграла? Вот то-то, она должна была бороться за себя. А не могла, значит, она слабая натура, значит, туда ей и дорога.

      – Ах, Женя, как ты говоришь. Теперь уж не нам судить ее.

      – Все это вздор. Это уж теперь доказано, что жизнь – борьба за существование. Он воспользовался ее любовью, хорошо, – а она о чем думала? Ведь это с ее согласия было. Стало быть, он и прав. Кто умеет добиться своего, тот и прав, а ротозею не к чему и жить. Таков закон.

      – Ну, закон. Кто его написал?

      – Закон природы, открытый Дарвином. Он доказал, что мы все от обезьян происходим. Которые обезьяны были поумнее, те сделались мало-помалу людьми, а остальные так скотами и остались. То же и у людей: каждый заботится сам о себе, а кто не умеет, того затолкают. Выживают только субъекты, приспособленные к жизни, – слабые и себе и людям в тягость.

      Шаня посидела минутку молча и задумчиво, потом засмеялась, соскочила со скамейки, подпрыгнула, ухватилась за толстый сук яблони и подтянулась на руках. У нее были сильные руки, да и вся она была сильная и ловкая, – ей никакого Дарвина не страшно. Радость охватила ее и заставила звонко взвизгнуть. Ну, а Женя, конечно, нахмурился.

      – Что за манеры! – проворчал он. – Ты ведешь