Мир без конца. Кен Фоллетт

помосте, который по необходимости можно было перемещать по храму. Годвин велел разместить этот алтарь на восточной оконечности средокрестия и поставить рядом пару посеребренных подсвечников. Наблюдая за тем, как исполняются его указания, он с беспокойством обдумывал сложившееся положение.

      Теперь, когда он убедил Томаса выдвинуться, следующим шагом должно стать устранение противников. С Карлом разделаться скорее всего будет легко, однако в некоторой степени это даже плохо – вовсе ни к чему выставлять себя бессердечным.

      Годвин в центре алтаря укрепил золотое распятие, отделанное драгоценными камнями и содержащее деревянную частичку Креста Господня в основании. Подлинный крест, на котором распяли Иисуса, был чудесным образом обретен тысячу лет назад матерью императора Константина Еленой, и частички реликвии нашли пристанище во многих церквях по всей Европе.

      Украшая алтарь, Годвин увидел мать Сесилию и оторвался от работы, чтобы побеседовать с настоятельницей.

      – Как мне стало известно, граф Роланд пришел в сознание. Слава Господу.

      – Аминь, – отозвалась настоятельница. – Милорда столь долго мучила лихорадка, что мы опасались за его жизнь. Должно быть, в мозг после несчастья попал какой-то дурной сок. Он не говорил ничего внятного, а этим утром проснулся и заговорил разумно.

      – Вы его исцелили.

      – Его исцелил Господь.

      – Но все-таки он должен быть вам признателен.

      Настоятельница улыбнулась.

      – Вы еще так молоды, брат Годвин. Позже поймете, что сильные мира сего никогда никого не благодарят, принимая все как должное.

      Ее снисходительность взбесила Годвина, но он постарался этого не показать.

      – Ну, как бы то ни было, мы наконец можем провести выборы приора.

      – Известно, кто победит?

      – Десять монахов твердо намерены голосовать за Карла и только семь – за Томаса. С голосами самих кандидатов получается одиннадцать к восьми, а шестеро еще не определились.

      – Значит, выйти может по-всякому.

      – Но Карл сильнее. Томасу может потребоваться ваша поддержка, мать Сесилия.

      – У меня нет права голоса.

      – Однако есть влияние. Если бы вы заявили, что монастырь нуждается в более строгом порядке и переменах и что Томас лучше подходит на роль настоятеля, у некоторых отпали бы сомнения.

      – Мне не следует принимать чью-либо сторону.

      – Наверное, вы правы, но ведь можно сказать, что вы больше не станете помогать монахам, если они не научатся как следует обращаться с деньгами. Что в этом дурного?

      Глаза настоятельницы блеснули. Да, ее не так-то просто в чем-либо убедить.

      – Тем самым я фактически поддержу Томаса.

      – Да.

      – Я не занимаю ничьей стороны и с радостью буду сотрудничать с любым приором, которого изберут монахи. Это мое последнее слово, брат.

      Годвин почтительно склонил голову.

      – Разумеется, я уважаю ваше решение.

      Кивнув,