Мир без конца. Кен Фоллетт

увидела, что юноша бежит к ней. Его лицо было перекошено от бешенства.

      Она продолжала выходить на поля каждое утро и каждый вечер – и, похоже, он, в конце концов, не стерпел и решил выплеснуть свое недовольство. Что же он с нею сделает – побьет? Если вспомнить, сколь настойчиво она его подзуживала, за причиненное насилие ему скорее всего ничего не будет. Люди скажут, что она сама напрашивалась, а заступиться за нее теперь, после ухода из отчего дома, попросту некому. Гвенде стало страшно. Вдруг вспомнилось, как Вулфрик сломал нос Ральфу Фицджеральду.

      «Не будь дурой», – велела она себе. Вулфрик дрался частенько, но еще никто не видел, чтобы он поднимал руку на женщину или на ребенка. Но все-таки от его перекошенного лица девушку пробрала дрожь.

      Дело оказалось в другом. Очутившись на таком расстоянии, где она заведомо его расслышит, юноша прокричал:

      – Ты не видела Грэма?

      – Нет, а что?

      Он подбежал ближе и, тяжело дыша, остановился.

      – Давно ты здесь?

      – Я встала до света.

      Плечи Вулфрика обвисли.

      – Тогда, если он пошел в эту сторону, его уже не догнать.

      – Да что стряслось-то?

      – Грэм исчез. А с ним и моя лошадь.

      Так вот почему юноша был в ярости. Лошади стоили очень дорого, ими владели только зажиточные крестьяне вроде отца Вулфрика. Гвенда вспомнила, как быстро Грэм перевел разговор, когда она спросила его про брата. Конечно, никакого брата в аббатстве у него никогда не было, как не было и погибших при пожаре жены и детей. Чужак лгал, втираясь в доверие крестьян, чтобы потом их ограбить.

      – Какие же мы дураки, что слушали его, – с горечью произнесла она.

      – А я дурнее всех, раз пустил его в свой дом, – горько покаялся Вулфрик. – Он оставался ровно столько, чтобы животные привыкли к нему. Лошадь спокойно пошла за ним, а собака не залаяла, когда он уходил.

      Гвенду захлестнуло сочувствие. Вулфрик остался без лошади в тот самый миг, когда лошадь была нужнее всего.

      – Не думаю, что Грэм ушел этой дорогой, – задумчиво сказала она. – Он не мог выйти раньше моего, ночь выдалась слишком темной. А пойди он следом за мною, я бы его увидела. – В деревню вела всего одна дорога, заканчивавшаяся у господского дома. Зато через поля пролегало множество троп. – Скорее всего он выбрал тропу между Ручейным и Долгим полями. Это самый короткий путь в лес.

      – В лесу лошадь не может идти быстро. Может, еще нагоню. – Вулфрик развернулся и побежал обратно.

      – Удачи! – крикнула вслед Гвенда, и юноша, не оборачиваясь, благодарно махнул рукой.

      Увы, удача ему не улыбнулась.

      Ближе к вечеру, неся в господский амбар мешок гороха с Ручейного поля, на Долгом Гвенда заметила Вулфрика. Он вскапывал землю под паром лопатой – значит, не догнал Грэма и лошадь вернуть не сумел.

      Девушка поставила мешок на землю и подошла по пашне к Вулфрику.

      – Ты не справишься. У тебя здесь тридцать акров, а пропахано сколько – десять? Невозможно перекопать двадцать акров в одиночку.

      Отводя глаза, Вулфрик