Повести нового света. Александр Дорофеев

сомнениями!

      Пожалуй, только целительством, которому обучил отец, Чанеке занимался уверенно. Иначе и нельзя.

      От плохого воздуха или сглаза очищал травами, куриными яйцами и особыми движениями рук – сверху вниз, по кругу, а потом в стороны, будто рисовал солнце, пышущее жаркими лучами.

      Простуженным давал отвар из апельсиновых листьев, чтобы втирали в тело, с макушки до пят.

      Укушенного змеёй немедленно заставлял выкурить трубку крепкого табака и выпить пульке, что часто помогало.

      А зубную боль утолял пеплом желтобрюхой игуаны, сожжённой на камне. Если натереть им десну, то зуб или успокоится, или сам выскочит, как кролик из норы.

      Глубокие раны он лечил кровью крокодила, которая предохраняла от загнивания.

      У Чанеке всегда были под рукой хорошие лекарства – птичье сало, дождевые черви, некоторые части летучих мышей и лягушек, клюв дятла, помёт тапира и мелко рубленые петушиные перья – на все случаи жизни.

      Когда-то папа Шель говорил ему, что снадобья – только погремушки и колокольчики. Они отвлекают больного, пока целитель, в котором живёт дух Цаколя-Битоля, внутренней силой изгоняет хворь.

      Чанеке не был уверен, чей именно в нём дух, но лечил всех подряд – и знатных, и совсем убогих. И никто вроде не умирал, не жаловался.

      Да и кому пожалуешься на Чанеке, если он сам – ахав Канек.

      С больными он бывал то слишком строг, то едва ли не рыдал над какой-нибудь простой занозой, то, сверкая глазами, так орал, что все немощи сразу улетучивались.

      В день Сиб месяца Чо он готовил целительную воду. Проплывая в пироге по озеру, бросал за борт горсти маленьких семечек под названием «чиа». И вода на целый год обретала редкую свежесть. Становилась живой, исцелявшей большинство известных недугов. Жители города Тайясаль не вылезали из озера! Некоторые, погрузившись по шею, торчали там целыми днями, сплетничая обо всём на свете.

      К сожалению, эта вода не изгоняла духа сомнений. И никакие другие средства не помогали Чанеке. Сомнений было, как песка на берегу.

      Но, видно, Цаколь-Битоль жалел Чанеке и оберегал до поры, до времени от принятия важных решений, неизбежных для жреца и ахава.

      Так прошло немало тунов, и в целом это были спокойные, хорошие времена.

      Кукурузы в избытке. Ею, как дровами, топили бани. Тыквы вырастали такими, что на них карабкались, будто на деревья. Сеяли и собирали хлопок всех цветов – красный и жёлтый, фиолетовый и зелёный, синий и оранжевый.

      Щедро плодоносили деревья какао, и денег на всех хватало, хотя народу в городе было так много, как камыша по берегам озера Петен-Ица.

      А Творец и Создатель не требовал от людей ничего, кроме змей и бабочек, которых приносили ему в жертву.

      И сладкоголосые птицы пели с утра до вечера.

      Обширная, как озёрная гладь, простиралась мирная, тихая жизнь. Такое бывает в природе перед внезапной бурей.

      Близнецы

      Чанеке женился на девушке