Повести нового света. Александр Дорофеев

долго молчал, и Шелю начало казаться, что ничего нет в мире, кроме этой темноты. Он уже забыл, что рядом с ним Эцнаб, и вздрогнул, когда раздался голос.

      – Не существовало ничего, – произнёс жрец, – Не было ни человека, ни животного, ни птиц, ни рыб, ни крабов. Ни деревьев, ни камней, ни пещер и ущелий, ни трав и лесов. Ничто не двигалось и даже не дрожало. Ничто не могло произвести шума. В темноте было только лишь неподвижное молчание…

      Эцнаб надолго умолк, и Шель попытался ощутить молчащую бесконечную пустоту.

      – Не мучайся, – донёсся голос Эцнаба. – Ты пока не можешь этого представить, как не вообразишь и смерть.

      Слова долетали издалека, но рука жреца мягко легла на голову Шеля.

      И вдруг он увидел, как немая пустота содрогнулась, пришла в движение. Всё просветлилось в миг!

      Вспыхнули миллиарды звёзд, и Вселенная, возникнув, начала вращаться, подобно огромному колесу, которое описать невозможно. А внутри неё потекло, закручиваясь водоворотом, время.

      Но прежде в Сердце Небес было сказано магическое слово, которое Шель, увы! не расслышал.

      Зато он понял, что это слово Цаколя-Битоля – Творца и Создателя – отца и матери всех богов и всех людей, который сотворил и самого себя и саму жизнь.

      Невидимый Цаколь-Битоль ещё раз воскликнул, как мореход, заметивший берег, – Земля!

      И она немедленно возникла. Сначала в виде тумана. Вроде серебристого облака пыли.

      Шель коснулся его пальцем и почувствовал, что оно живое. Вот разделились воды неба и земли. И отвердело облако, покрывшись океаном.

      Цаколь-Битоль уже создал так много – свет, и зарю, и твердь земную.

      Однако не хватало вершины – смысла всего творения. Ведь каждый Создатель желает, чтобы его любили и помнили. А для этого необходимо подобное по духу существо!

      И Эцнаб прошептал прямо на ухо Шелю, как великую тайну:

      – Да, люди созданы потому, что Цаколь-Битоль нуждается в них. Сначала Он слепил человека из земли и глины. Но получилось неудачно. Глина расплывалась и не имела силы. Хоть тот человек и говорил, но глуповато, будто попугай.

      И был создан второй – из дерева. Деревянные люди плодились – имели дочерей и сыновей, таких же деревянных, без души и разума. Они не помнили своего Создателя.

      – И где же теперь эти люди? – спросил Шель.

      – Да как сказать, – замялся Эцнаб. – Пожалуй, если повстречаешься, сразу поймёшь – деревянный он или глиняный…

      Лучше прежних удался третий человек – из стеблей и початков маиса – потому что Цаколь-Битоль вдохнул в него частицу самого себя.

      Но даже маисовый человек в ничтожных хлопотах постоянно забывал о своём Творце.

      – А кто бы это вытерпел, когда его творение ведёт себя так, будто бы само себя сотворило?! – воскликнул Эцнаб, – И разве много просил Цаколь-Битоль от человека? Только любви!

      Он вывел Шеля за руку из тёмной комнаты во внутренний дворик, куда, казалось, устремились разом все солнечные