Я буду надеяться на чудо. Евгения Черноусова

для мамы обидное. Ну, обзовут кого-нибудь, например, сукин сын. Ему-то плевать. Но они же говорят, что его мама – самка пса!

      Встретились они и с хулиганом Сережкой. В проулке по дороге к Аниному дому он вертелся у машины, которую чинили мужики, и выдал дежурную дразнилку «тили-тили-тесто». Валька с Аней переглянулись и засмеялись.

      – Энн, это тот Сережка, с которым ты подралась? – спросил Валька. – Ну, ясно. Скажу я тебе, брат Сережка, жениться нам с тобой рановато. Но лет через десять-двадцать вдруг соберемся. У меня много знакомых хороших девочек, есть из кого выбирать. А ты всех своих знакомых к тому времени переколотишь. Кто же за тебя пойдет?

      – Придется выбирать из тех, кто похуже, – подхватила Аня. – Что-то типа вашей соседки тети Лёли.

      – Без зубов, пьяная и матом ругается, – сказала Энн.

      – Зато драться любит! – закончил Валька.

      Мужики заржали. Выглянул из-под машины отец Сережки:

      – Да, сынок, плохо мне на старости лет с такой невесткой придется. Ты уж, пожалуйста, хоть одну хорошую девочку непобитой оставь.

      Когда они отошли от машины на почтительное расстояние, Валька сказал:

      – Не так уж виноват этот Сережка. Папаша его гад. Вместо того, чтобы окоротить сына, ржет.

      – Конечно, гад. Тетя Вера, Сережкина мать, от него ушла, потому что он ее ударил.

      Вечером Валька записывал в дневник: «Аня очень умная. Конечно, она же старше! И находчивая, но немного грустная и не всегда добрая. Мне было стыдно неловко, когда она матери грубила. Наверное, из-за отца. Даже удивительно, что она захотела дружить с Энн. Энн еще маленькая, глупая простодушная, но добрая. Она Анину маму по руке погладила. Хорошо, когда есть друзья!»

      На душе тяжело

      Вечером договорились назавтра пройти по берегу озера от городского пляжа и дальше, пока не надоест. Встретиться решили на Банной. Валька сказал: «Все равно мне Никитку домой отводить». Аня возразила: «Но ведь тетя твоя обещала за ним зайти», на что у Вальки вырвалось: «Да фиг там!»

      Утром пораньше выйти не удалось. Никитка долго сидел над кашей, размазывая ее по тарелке и что-то бормоча.

      – Ты с кем разговариваешь? С кашей?

      – Не мучайся, Валёк, иди на свою рыбалку. Марина его заберет.

      – Ну да, заберет она. Я его сам отведу. А ты сегодня отдыхай. Ночью-то не спала.

      – Спала я.

      – А то я не видел. Этот спиногрыз три раза просыпался. Еще спасибо, я догадался его с собой положить, а то меня из пушки не разбудишь.

      – Кто звонил тебе? Девочки?

      – Нет, мама. Вставила мне фитиля.

      – За что?

      – За то, что я Никитку на ночь забрал.

      – А ты зачем рассказывал?

      – А что мне, обманывать? Она велела сказать тете Марине, чтобы на ночь забирала сына домой. Хватит того, что ты днем пупочишь его пятнадцать килограмм.

      – Ладно, не ругайся.

      Бабушка даже не особенно ему возражала, так ей было плохо. Валька засомневался, стоит ли ему уходить надолго. Но она сказала, что часов после одиннадцати приляжет, и внуки наконец-то