Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя. Александр Гельманов

А если бы вы не умели читать, вам бы тоже не хотелось быть католиком?

      – Мне довольно того, что я слышу, и моим глазам свидетели не нужны. Разве Господь создал бы Вечной Ад, зная, что все будут стремиться из ада земного только в него? Не кажется ли вам, что в Риме говорят и делают много глупостей?

      – Вы слишком дерзки, молодой человек. Надеюсь, в вас говорит не одно ваше происхождение.

      – Вот как! Вы усмотрели дерзость в рождении с серебряной ложкой во рту и в сомнении, что бессмертная душа обязана сделать за одну земную жизнь столько, сколько за дарованное бессмертие? Неужели, я смог задать вопрос, который непостижим доктором богословия и профессором библеистики, но всегда опережаем ответом святых отцов?

      – И умны, – Лютер улыбнулся, его грубоватое лицо осветилось. – Только не задавайте подобный вопрос кому-нибудь другому, – на вас донесут и тут же забудут.

      – Но я задал его вам и ничего не услышал.

      – Вы пришли исповедоваться или исповедовать?

      – А разве моё искреннее отношение к недоразумению и явной лжи не напомнило вам исповедь?

      – Напомнило бы, если бы своё отношение вы заранее назвали грехом и ересью.

      – Откуда же мне это знать, не будучи доктором и профессором? Чтобы назвать что-то ересью, было бы неплохо знать, является ли суд Святой Инквизиции Божьим Судом, а Папа – непогрешимее апостолов.

      – А вам этого священник никогда не растолковывал?

      – А вы в своих книгах пересказали то, что слыхали от священников? Вот если вы подтвердите, что бессмертная душа обретает бренное тело лишь однажды, чтобы вознестись в заслуженную обитель навсегда, я почту ваши слова за последнюю истину. Вы разделяете эту католическую истину с римским папой или критиковали индульгенции только потому, что за вечное место в раю следует расплачиваться с папой не гульденами, а беспрекословным послушанием?

      – Вы же сами знаете ответ: от повторного рождения на земле нельзя откупиться золотом так же, как и от Божьего наказания за единственную жизнь.

      – Тогда непонятно, почему это нехитрое правило не могут усвоить бишофы и фюрсты, – насколько я их знаю, они, скорее, удавятся за монету, чем швырнут её по ветру.

      – Хотите, чтобы прихожане стали праведниками, которым было бы не за что платить Святому Престолу?

      – Думаю, господин Лютер, такому невозможно случиться. Церковь учит, мы с рождения порочны и грешны, что не будет оспаривать даже слепой. Но если мы уже когда-то жили на земле в грехе и пороке и не обрели их там, откуда приходят в наш грешный и порочный мир лишь однажды, это влечёт ещё два вопроса, на которые вам опять не захочется отвечать.

      – Какие? – спросил Лютер. Ему был симпатичен этот молодой человек, который прожил на свете почти вдвое меньше его. Послал же Бог путника, – подумал он. Ему не хотелось говорить о ереси, за которую случайному собеседнику пришлось бы отвечать перед первым же злобным святым отцом. На эту тему он мог разговаривать только со своими ближайшими сподвижниками и женой Катариной, но его спрашивали о том, о чём не мог бы спросить и каждый тысячный немец в своей стране.

      – Если расплачиваться за грех всё равно придётся, важно