В мире событий и страстей. Владимир Бурлачков

с красной рыбой. Сергей Павлович вытирал руки салфеткой и говорил:

      – Если сейчас повезет, ого, как можно развернуться. А то – вон, что происходит! В Верховном Совете приняли закон о приватизации и думают, что всё поровну разделят. Ведь бред какой-то! Разве так бывает? Все мало-мальски ценное обязательно к умным попадет. И есть в стране профессиональные управляющие. А то вдруг придумали делиться со всякими шаромыжниками. На кой ляд это кому нужно! Кто такие законы принимал, должен был понимать, что себе приговор подписывает. Такие законы не нужны никому. Так, клочок бумаги. Правда, я за один такой успел проголосовать. Ну, это я так, сгоряча.

      – А кто делить будет? – спросил Олег.

      – Вот тут-то и заковырка – кто!? – неизвестно чему обрадовался Сергей Павлович. – Вокруг этого – вся заморочка. Как тут карты лягут. Если бы на референдуме за роспуск Верховного Совета проголосовали, совсем другое дело было бы. А из-за дураков он у власти остался. Теперь вон, вокруг нефтянки, что делается. Вот, мы и думаем, как нам быть? Вчера Геннадий Харитонович правильно говорил. Смотрели его пресс-конференцию? Говорил: если что-то начнется, привлекать и милицию, и армию. Вплоть до пальбы! Так и сказал! А что? Такие дела надо быстро решать!

      – И что? Тихо и мирно эту ситуацию теперь не разрулить? – спросила Ирина.

      – Поздно уже. – Сергей Павлович поднялся из кресла. – И незачем с кем-то делиться.

      Он молча протянул Олегу руку. Ирина пошла провожать брата в приемную. Дверь осталась приоткрытой. Были слышны их голоса. Сергей Павлович опять начал из-за чего-то ругаться.

      Ирина вернулась в кабинет и приоткрыла окно. Развалилась в кресле, закурила и попросила налить вина.

      – Знаешь, за что мы выпьем? – сказала она. – За нас с тобой. Все-таки подружаем мне ты был неплохим. Во всяком случае, я никогда ни о чем не жалела. Что называется, замуж собралась выходить с легким сердцем.

      – И когда же? – спросил он.

      – Очень скоро. Я все ждала, что брательник тебе об этом ляпнет. Но на него иной раз прозрение находит. Или просто забыл.

      – Этим, наверное, и должно было закончиться.

      – Это еще почему? – Ирина взглянула на него удивленно и недовольно.

      – Такой жанр.

      – Не в жанрах тут дело, а в тебе.

      – Почему во мне?

      – Сам знаешь. Но давай выпьем. И все-таки я тебя не оставлю. Не внушаешь ты мне доверия.

      – Это в каком смысле?

      – В каком хочешь. Знаешь что! Поехали к тебе. Может, я еще раздумаю замуж выходить.

      – Нет уж. Решено, так решено.

      – Все равно поехали. Надо же нам проститься. Да?

      – Что еще за идея? – Он скривил физиономию. – Нет уж, таких жанров не бывает.

      – Это уже с твоей стороны… Вообще-то ты никогда со мной не церемонился.

      Он поднялся из кресла. Отводил взгляд, разглядывая комнату, и старался отогнать от себя мысль, что Ирина была сегодня очень хороша.

      – Ну и иди! – Она отвернулась.

      Шел домой и навязывал самому себе мысль о том, что все когда-то проходит, и что Ирина должна была уйти и, наверное, он давно это ждал. Но вспоминалась ее квартира,