Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого тельца. Юрий Копытин

Не похоже, что воспитывались в этой глуши.

      – Да, вы правы. Но это длинная история – в двух словах об этом не расскажешь.

      Мирон, улыбнувшись, понимающе кивнул головой.

      За разговорами они не заметили, как подошли к огромной елани20, на которой раскинулся, огороженный частоколом, скит. Могучие деревья расступились, и враз открывшееся залитое солнцем пространство заставило путников зажмуриться.

      Мирон краешком глаза заметил, как солнечные лучи заиграли: на перекинутых через плечо волнистых волосах Марьяны, на её длинных изогнутых ресницах и нежной, упругой коже лица.

      Высохшее за дорогу платье заколыхалось от дуновения налетевшего ветерка, обозначая стройную фигуру девушки. Он непроизвольно вспомнил наряженную и украшенную бриллиантами Лизу, но она тут же померкла перед одетой в простое платьице Марьяной.

      – Как солнышко играет! – прикрывшись рукой от ярких лучей, произнесла она. – В преддверии осени часто стоит такая погода.

      Рыжий пёс с радостным лаем выбежал им навстречу и закрутился вокруг Марьяны.

      – Отойди Рыжок, с ног собьёшь, – ласково отстранила она пса.

      – Рыжок? – удивлённо переспросил Мирон. – Ну вот и познакомились, – присев на корточки, погладил он по голове пса.

      – А он с вами уже давно знаком, – откинув назад упавшую на глаза прядь волос, произнесла Марьяна. – Если не Рыжок, то вы бы так и висели там – на берёзе.

      – Вон оно что?! – враз посерьёзнел Мирон. – Оказывается и твоя заслуга есть в моём спасении. Выходит, я твой должник.

      Пёс, подняв голову, умными глазами посмотрел на него, как будто понимая, о чём идёт речь.

      – Ну, всё, Рыжок, иди на место, – подтолкнула пса Марьяна, видя, что тот не прочь проводить их в избу.

      Мирон открыл дверь и учтиво пропустил спутницу. Благодатная прохлада хлынула на них из горницы.

      – Чево в дверях встали? Давайте, подходите. Отобедаете, чем Бог послал, – кивнув на немудрёное кушанье, привстал из-за стола Евсей. – Мы с Антипом уже чаю попили.

      Прочитав молитву, они уступили место молодым, а сами расположились возле печи, на лавке.

      – Апосля поговорить надобно, – многозначительно взглянул Евсей на Мирона.

      Тот молча кивнул головой и с аппетитом принялся за еду.

      – Кто бы подумал, что апосля того, что с ним стряслось, вот так обыгается, – кивнул Антип на уплетающего кашу Мирона.

      – Да кабы не Марьянка и Серафимино снадобье – лежать ему во сырой землице, – вставил своё слово Евсей. – Смотри – как на собаке всё заросло…

      – Не в обиду, Мирон, будет сказано, а разговор у меня к тебе вот какой… – начал Евсей, когда тот закончил трапезу.

      – На ноги мы тебя поставили – вон, гли-ко, по лесу уже бегашь, а там, даст Бог, и в память войдёшь. А кода тебя в беспамятстве сюды приволокли, так на деда Авдея место положили. А дед-то, вон, с печи не слазит – попрыгай-ка в его годы с полу, да на полати. Да и Марьянка стеснятса мимо молодого мужука бегать, – кивнул Евсей на залившуюся краской дочь.

      – Пойду

20

Елань – поляна.