Золотой дурман. Книга вторая. Жертвы золотого тельца. Юрий Копытин

тебя, Гордей, – вежливо произнёс гость. – А кто это – Фадейка?

      – Как хто? Жаних Марьянкин! – взглянув на собеседника удивлёнными глазами, ответил Гордей.

      – А что, у Марьяны есть жених?

      – А как жа! – гордо поднял голову старик.

      Мирон задумался, не зная, что ему предпринять. Ответ Гордея будто ушатом холодной воды окатил его с головы до ног, забравшись неприятным холодком в враз помрачневшую душу.

      – А не знаешь, скоро ли они вернутся? – погрустневшим голосом продолжил Мирон.

      – А откель мне знать? Ежелив недалече в тайгу пошла, то вот-вот назад должна придтить, а ежели в горы подалася – то жди только к ночи. Гордей опёрся обеими руками на палку и отвернулся в сторону пасущихся лошадей, давая понять, что добавить ему больше нечего.

      – А чево тебе Серафима занадобилася? – после недолгого молчания вдруг спросил Гордей.

      – Травки она мне для отвара давала. Так вот вчера последние допил.

      – Фи-и! – присвистнул дед. – Делов-то!.. Езжай домой, а я, как Серафима вернётся, травки те спрошу, да и пошлю кого с ними.

      – Не нужно, дед, я как-нибудь в следующий раз заеду, – замялся Мирон, не ожидая, что дело примет такой оборот. – Не к спеху мне те травки. Я так, по пути заскочил сюда. Взял у Антипа коня немного прогуляться, ну и вот… – развёл руками Мирон. – Назад, однако, пора.

      – Как хошь… – безразличным тоном бросил Гордей. – Свой колокол, развернись да об угол, – добавил он, проворчав себе под нос…

      «И зачем я у Антипа про Серафиму расспрашивал, да ещё про травки придумал», – размышлял про себя Мирон, лениво погоняя бегущую медленной рысью лошадь. Какое-то неподвластное чувство заставило его искать встречи с Марьяной, незаметно вошедшей в его жизнь. И вдруг, как гром среди ясного дня, слова Гордея: «жаних Марьянкин…».

      Доехав до берёзовой рощицы, Мирон отпустил коня пастись, а сам сел на поросший травой бережок и задумчиво поглядывал на спокойное течение реки. Пожелтевшие листья, изредка срываясь, медленно опускались на водную гладь и, как маленькие кораблики, отправлялись в дальнее путешествие. Какая-то грусть поселилась у него в душе после сегодняшнего разговора с Антипом и Гордеем.

      «А может, прав был Антип? Не для меня эта ягодка, мирской я для этих добрых людей. У них своя жизнь, свои устои – и закрыта к ним дорога для чужака».

      Тяжело вздохнув, Мирон поднялся, всё ещё провожая взглядом уплывающие вдаль жёлтые кораблики. Вот так и его судьба, подхваченная течением жизни, плывёт куда-то в покрытую мраком неизвестности будущность.

      Прохлада наступающего вечера оторвала его от грустных мыслей – пора спешить домой, ни к чему беспокоить людей своим долгим отсутствием: обещал туда и назад, а уже вот-вот стемняется…

      Откровенный разговор

      – Ты чево такой поникий30? – встретил его во дворе Антип. – Зазря чо ли съездил? Вижу без травок вернулси. А можа, Марьянка от ворот поворот показала? – лукаво ухмыльнулся он.

      – Да-а…

30

Поникий – невесёлый.