Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица. Владимир Александрович Андриенко

дворянской.

      – Так что же делать?

      – Ищите с Соколовым доказательства вины! Ежели тебе угодно в этом деле и далее копаться. И помни, что терпение государыни не безгранично.

      – Сие мне ведомо. Но те самые дворяне нам и мешают.

      – Без хитрости в России дела, князь, не делаются. Думай…

      ***

      Цицианов плотнее укутался в лисью шубу. Мороз стоял крепкий.

      – Барин! – услышал он голос ямщика. – Свернем с тракта в сторону деревеньки Уварово? Она тут неподалеку.

      – Нет, – ответил Цицианов. – Гони прямо по тракту до следующей ямской станции. Времени мало. А до Москвы недалеко.

      – Темнеет. Смотри-ка. А здесь шпыней полно! Так и шныряют с ножиками!

      – Гони быстрее и ничего не бойся.

      Князь проверил свои дорожные фамильные пистолеты, работы мастера Кухенрейтера. На всякий случай. Разбойников действительно на дорогах хватало. Слугу своего Цицианов пока в Петербурге оставил по делам и потому ехал один.

      Впереди показался лес. Заснеженные деревья в сгущавшемся сумраке казались разбойниками, сидящими в засаде, и князя охватила тоска. Он подумал, что и вправду может вот так просто и нелепо умереть под ножами разбойников. И к чему тогда вся его жизнь до сего часа? К чему его смелая бравада?

      Развернуться? Еще не поздно. Но просить ямщика свернуть ему помешала гордость. Князь был из тех, кто был готов скорее потерять жизнь, чем потерять лицо.

      – Крепче держись, барин! – прокричал ямщик. – Лесок то одним духом надобно проскочить!

      – Держусь! Гони!

      Тройка понеслась вперед, звеня бубенцами. Деревья замелькали, и в друг раздался громкий свист.

      – Разбойники! Таки нарвались! Эх! Говорил я тебе, барин! Гони родимые!

      Князь выхватил пистолет. Но в кого стрелять было не видно. Снова послышался удалой свист, и кони шарахнулись в сторону. Ямской взмахнул плетью и заорал кому-то:

      – Берегись! Ожгу!

      – Бей его! – послышался чей-то крик. – Серега, бей!

      Сани опрокинулись, и князь кубарем покатился по снегу. Сверху на него кто-то навалился. Он извернулся и выскочил из под нападавшего. Вскинул пистолет и выстрелил. Яркая вспышка и прорезала сумерки, и раздался выстрел. Рослый разбойник вскричал и повалился лицом в снег….

      2

      Москва.

      Квартира Степана Соколова.

      Февраль 1763 года.

      Коллежский секретарь Соколов получил таки орден Святой Анны и московское начальство пока старалось не замечать плохих результатов следствия по делу помещицы Салтыковой. В Москве это всех утраивало, а до Петербурга было далеко.

      Иван Александрович Бергоф приказал ему пока обождать и «лошадей не гнать».

      – Дождемся, голубчик, вестей из Петербурга. Может, матушка-государыня уже и позабыла про то дело. А нам тогда чего спешить?

      – Но следствие должно вестись, невзирая на настроения государыни.

      – Снова ты за свое, Степан Елисеевич? Трудно с тобой.