Рюссен коммер!. Елизавета Александрова-Зорина

выходить из дома, – зашептал мне Никлас, перегнувшись через стол. – Они сбиваются в группы, шляются по району. Увидят шведа – и лезут к нему, смеются, толкают. Увидят девушку, окружают её, пристают, говорят гадости.

      – А полиция?

      – А что полиция? Даже на вызов не приедут. Никакой угрозы ведь нет, они не убивают, не грабят, не насилуют, просто задирают. И жаловаться никому нельзя, сразу в нацисты запишут.

      – А журналисты?

      – Да что ты. Они же все живут на Сёдере. Строят из себя таких левых и свободомыслящих, а в Ринкебю ни ногой. Не потому, что боятся, а просто – зачем? А политики живут в Эстермальме, Дандерюте и Тэбю, и мигрантов видят только по телевизору. Легко им быть добрыми и политкорректными!

      После мигрантов мы перешли на шведов.

      – Чтобы понять нас, ты должна прочитать закон Янте.

      – Что это за закон?

      Никлас снова обернулся, удостоверившись, что нас никто не подслушивает, и скороговоркой прочитал мне десять правил:

      – Первое. Не думай, что ты особенный.

      Второе. Не думай, что ты нам ровня.

      Третье. Не думай, что ты умнее нас.

      Четвёртое. Не воображай, что ты лучше нас.

      Пятое. Не думай, что ты знаешь больше нас.

      Шестое. Не думай, что ты важнее нас.

      Седьмое. Не думай, что ты всё умеешь.

      Восьмое. Тебе не следует смеяться над нами.

      Девятое. Не думай, что кому-то есть до тебя дело.

      Десятое. Не думай, что ты можешь нас поучать.

      Он вскочил, сделал пару нервных шагов по залу, вернулся за столик. Я погуглила потом, что это ещё за закон Янте, и оказалось, что он из романа 1933 года «Беглец пересекает свой след» датчанина Акселя Сандемусе. Книга на русский не переводилась, и имя автора я слышала первый раз. Действие происходило в вымышленном городе Янте, а по этим законам, как считал автор, жили маленькие города. Швеция в этом смысле вся как маленький город.

      – Мне нравится Россия, я прожил там два года, – грустно сказал Никлас. – Но когда я говорю здесь, в Швеции, что хотел бы вернуться, на меня смотрят как на сумасшедшего. Они думают, там опасно, там стреляют, как на Диком Западе, некоторые и правда верят в шутки про медведей на улицах.

      Он оказался большим поклонником Джордана Питерсона, которого на шведский манер звал Йорданом Петерсоном.

      – Вот посмотри, что такое ваша левацкая политкорректность. Стоило профессору высказаться вразрез с общепринятым мнением, покритиковать немного лицемерие нашего общества, как его тут же выгнали из всех университетов. Есть два мнения, наше и неправильное, но вообще-то у нас свобода слова и демократия, – громко и нервно рассмеялся Никлас.

      – При чём тут леваки? Это либеральная политкорректность. Давайте говорить исключительно о меньшинствах и сделаем вид, будто не знаем, что женщины даже в Европе до сих пор получают меньше мужчин, азиатские девочки шьют наши джинсы, а тайки отсасывают за вид на жительство.

      – А почему мы вообще должны говорить о женщинах? – завёлся Никлас. – Почему мы всё время говорим только о женщинах?

      – Потому