Рюссен коммер!. Елизавета Александрова-Зорина

горшок, стоявший на подставке у лестницы. Он разбился, цветок вывалился, и земля рассыпалась по ступенькам. Бу очень расстроился из-за горшка. Он оставил меня на кухне, предложил поискать что-нибудь из выпивки, а сам, взяв щётку с совком, отправился убираться в подъезде.

      Я прилегла на диване, подложив под голову подушку, и провалилась в сон. А проснувшись от жуткой жажды, увидела, что Бу сидит за столом и пьёт «Абсолют».

      – Ничего не получится. Я не нашёл презерватив, – сказал он меланхолично. – Странно, мне казалось, что у меня был один.

      – Ну ладно, я поеду домой, – ответила я, уверенная, что меня будут отговаривать.

      Бу посмотрел на часы.

      – Метро уже закрыто, но я могу дать тебе свой велосипед, если ты не хочешь тратиться на такси.

      Я подумала, что и так уже потратила шестьсот крон на водку, поэтому согласилась на велосипед. Правда, до последнего мне казалось, что Бу шутит. Но он спустился со мной во двор и достал спортивный Bikeid. Чувствовалось, как на мгновение Бу засомневался, можно ли мне доверять, ведь такой велосипед стоил не меньше двадцати тысяч крон, но в конце концов он отдал мне его вместе с ключами.

      – Будь осторожна, – сказал он, провожая меня. И заботливо включил велосипедный фонарь.

      Я очень долго плутала на дорожной развязке, несколько раз возвращалась туда, откуда уехала, но в конце концов вырулила на трассу, что вела в сторону Сёдермальма. Там было проще, я просто ехала по прямой. Ну как по прямой – улица была прямая, а меня, конечно, сильно заносило. Я снова немного заблудилась на Слюссен, где нужно было переехать с одного острова на другой, но в итоге оказалась в Старом городе. Там я врезалась в прохожих, обругавших меня по-шведски, выехала случайно на проезжую часть, но машин всё равно почти не было, и добралась до Королевского дворца.

      Дурнота прошла, и накатило какое-то необъяснимое веселье. Я словно увидела всё со стороны: Тиндер, дурацкие свидания, шведа, который не нашёл презерватив, себя на велосипеде, в два часа ночи, пьяную, зато с гладким лобком. До дома я так и доехала, хохоча, но, уже заворачивая на свою улицу, не вписалась в поворот и грохнулась посреди дороги. Надо было бы встать и отряхнуться, но я почему-то не смогла этого сделать и просто уснула, не выпуская руль из рук.

      Под утро меня разбудили строители, поляки, которые ремонтировали что-то на Карлаплан. Наверное, они думали, не умерла ли я, потому что очень обрадовались, когда я наконец-то очнулась. Я отыскала в кармане куртки ключи и, стараясь не смотреть полякам в глаза, прошмыгнула в свой подъезд. Велосипед я оставила во дворе и отправила Бу сообщение, что он может заехать забрать его в любое время.

* * *

      Гудрун помогла мне составить резюме и разослать по разным правозащитным организациям.

      – Вот увидишь, всё будет хорошо, – повторяла она. – Будет работа, получишь вид на жительство и жильё, выйдешь замуж и станешь настоящей шведкой. В конце концов, заниматься политикой можно и здесь.

      – Да уж, лучше в Швеции, чем в тюрьме, – тихо сказала я, но Гудрун всё равно услышала и покачала головой.

      До шведки мне, конечно, было как до луны.