Рюссен коммер!. Елизавета Александрова-Зорина

с площадью, там, где метро.

      – Ждите.

      Люди подходили всё ближе, но я не решалась достать баллончик. Вряд ли это бы помогло, их было слишком много.

      – Ты кто? – спросил меня парень в адидасе. – Ты что тут вынюхиваешь? Кто тебя прислал?

      – Я Лиза, – протянула я руку.

      Он растерялся, уставившись на мою дрожащую ладонь, но всё же пожал её.

      – А я Мохамед. Чего тебе надо?

      – Да я просто… – и, сделав вдох, решила тянуть время до приезда полиции. – Слушайте, я не пойму, это Швеция или нет?

      – Швеция, Швеция, – крикнула мне в лицо мулатка, но Мохамед отстранил её плечом.

      – Значит, тут действуют законы Швеции, правильно? Я гуляю, никого не трогаю, делаю фотографии. Я снимаю улицу и дома. И тут вы меня окружаете, не даёте пройти, разве это правильно?

      – Ты не имеешь права снимать!

      – Это вы не имеете права нападать на меня.

      Полиция ехала совсем не так быстро, как в скандинавских детективах, а люди всё подходили и подходили.

      – Вообще-то я из России, – сгорая от стыда, достала я последний козырь. – Мафия, Путин, «новичок». Ясно?

      Никто не впечатлился. Мафии тут своей хватало.

      – Три полоски, – вспомнила я песню. – Адидас-кроссовки!

      Мохамед как-то странно посмотрел на меня. И в этот момент зазвонил мобильный.

      – Это полиция. Где вы?

      – Я недалеко от площади, рядом с магазином Halal Gross. Меня окружили и не пускают.

      – Мы стоим у фонтана. Подходите.

      – Я не могу, меня окружили.

      – Если вы не придёте, мы не сможем вам помочь.

      – Вы издеваетесь! Говорю же, меня окружили. Меня не пускают. Спасите меня, мать вашу!

      – Если вы не придёте, – повторил равнодушный голос, – мы не сможем вам помочь. Через пять минут нам придётся уехать.

      Я осторожно вытащила баллончик, спрятав его в рукаве. Оглядевшись, увидела сломанный деревянный ящик от яблок и, схватив его, заехала Мохамеду по лицу. Он упал, держась за голову, и из носа у него хлынула кровь. Люди заорали, мулатка кинулась на меня, но я плеснула ей в глаза из баллончика и побежала. Толпа бросилась за мной.

      Большая полицейская машина стояла посреди площади. Два офицера, мужчина и женщина, прижимались друг к другу спинами, третий, с большим электрошокером, ходил вокруг машины, охраняя её. Похоже, полиция была напугана не меньше моего.

      Женщина заметила меня, преследуемую толпой, и сделала шаг вперёд. Но я пробежала мимо. Достав на бегу проездной, успела заметить, что до отхода поезда в сторону станции Кунгстрэдгорден оставалась минута. И едва успела вбежать в вагон, как двери закрылись.

      «Kak dela? Kak tjebje Rinkeby?» – пришло сообщение от Гудрун. «Бра, яттебра[2]», – ответила я ей и, протерев рукой глаза, почувствовала резкую боль, такую сильную, что невозможно было открыть левый глаз. Видимо, на пальцах остались следы перца.

      У сидевшего рядом чернокожего старика из сумки торчала бутылка воды. Я протянула руку, показав на бутылку, и он, удивившись, отдал

2

Bra, jättebra – хорошо, очень хорошо (швед.).