Рюссен коммер!. Елизавета Александрова-Зорина

государство ещё работает, но уже еле-еле, со скрипом?

      – Даже на ладан дышит, как вы, русские, говорите.

      Когда Гудрун ушла, я села на подоконник и закурила. Вставила сим-карту Comviq в купленный телефон, загрузила Signal, по которому можно было безопасно говорить, и позвонила адвокату.

      Он рассказал, что Тетеря добрался до Ростова, оттуда, вступив в добровольцы, которых вербовали через группу в Telegram, уехал автобусом до Донецка. Оттуда, с помощью активиста одного из левых движений, перебрался на украинскую часть и автобусом доехал до Киева. В Киеве, каждый день с трёх до пяти на Крещатике, у памятника Городецкому, его должен был ждать Бернар из меланшоновской «Непокорной Франции», внешне чем-то похожий на Тетерю. Бернар должен был уронить свой паспорт, чтобы Тетеря его подобрал и по нему уехал автобусом через границу с Польшей, а оттуда в Париж, где просил бы политического убежища. Но утром, когда он вышел из хостела на Подоле, кто-то напал на него сзади, скрутил, затолкал в багажник, и через полдня, когда Тетерю вытащили оттуда, он снова был в Ростове.

      Майя пыталась бежать через Беларусь. Её повёз приятель, антифашист, у которого она пряталась несколько дней. Через КПП ехать было опасно, могли остановить и проверить документы. Ехали ночью, искали дорогу. У Солонца нарвались на полицию, но у водителя проверили документы и отпустили. Они проехали через лес, вдоль железной дороги, и через два с половиной часа были уже под Минском, в аэропорту. Майю зарегистрировали на рейс «Белавиа» до Варшавы, она без заминки прошла паспортный контроль, но в зале ожидания её задержали. Белорусские милиционеры отвезли её на границу и у КПП «Красное» вытолкали из машины. А там уже ждал микроавтобус ФСБ.

* * *

      – Тетеря пошёл на сделку со следствием, Майя, Лысый и Тимур жалуются на пытки, Феликс по-прежнему в розыске. А твоя сделка со следствием аннулирована, так что, если вернёшься, получишь по полной, – подвёл черту адвокат, пожелал удачи и отключился.

      Дело Тетери теперь должно было рассматриваться в особом порядке, а заседания объявили закрытыми. Я не знала, пытали его или нет. Знала только, что Тетеря никогда не был трусом и стукачом. Но он был невзрачным, кособоким, с таким тихим голосом, что всё время хотелось подкрутить тумблер, как у радиоприёмника, чтобы сделать громче. Когда мы собирались, чтобы обсудить какую-нибудь акцию, все наперебой спорили и кричали, но Тетерю никто никогда не слышал. Да если даже никто не кричал, как только Тетеря начинал что-то говорить, кто-нибудь обязательно начинал говорить одновременно.

      Я видела фотографии в газетах после ареста, на них были все, Лысый, Тимур, Майя, на некоторых даже я и Феликс, которого до сих пор не нашли. О Тетере почти не вспоминали, такой плохо смотрится на первой полосе. Наверное, Тетере надоело быть невидимкой. Это напоминало историю Самуцевич из Pussy Riot, когда все издания публиковали фото красивых Толоконниковой и Алёхиной, а Самуцевич как будто не сидела с ними на одной скамье подсудимых. В конце концов это её достало, она пошла на сделку со следствием, и её освободили в зале суда.

      Я зашла в мессенджер. В нём было столько