Отель «Пастис». Питер Мейл

раз, бывая здесь, он чувствовал, будто находится в обветшавшей столовой старого друга.

      Мюра заказал столик рядом с допотопной дровяной печкой. Саймон приготовился ждать, разглядывая окружающую публику. Обычно здесь можно было видеть интересную смесь известности, богатства и дурной славы – кинозвезд и режиссеров, политиков, надеющихся быть узнанными, и государственных мужей, пытающихся оставаться инкогнито, молодых людей из состоятельных парижских семей, актрис с поклонниками, стареющих плейбоев и почти всегда группу робеющих новичков, не знающих, как себя держать в этой убогой обстановке.

      В дверях появились две американские пары. Женщины не по сезону в дорогих мехах, мужчины в летних блейзерах. Саймон заметил на лицах женщин выражение тревоги, когда официант небрежно забрал и швырнул на вешалку стоящую несколько тысяч долларов натуральную шиншиллу.

      – Клейтон, – спросила мужа одна из них, – ты уверен, что это именно то место?

      – Это же бистро, милая. А ты чего ожидала? – ответил он, усаживая ее за стол.

      К Саймону подошел официант с бутылкой мерсо. Аромат вина вызывал в памяти паутину, темные подвалы. Вино было охлаждено, но не сильно, чтобы не заглушить вкус. Попробовав, Саймон одобрительно кивнул. Официант наполнил бокал.

      – C’est pas terrible, eh?[5]

      В дверь забарабанили, и в ресторан ворвался запоздавший Мюра. Растрепанный, в измятом черном костюме и длинном розовом шарфе, на загорелом лице сверкают зубы и очки, волосы спадают на плечи – будто сбежал из шестидесятых годов. Непостижимо, как ему удавалось руководить парижской конторой, сохранять загар и вести сложную, требующую большой отдачи любовную жизнь. Они познакомились, когда Саймон купил в агентстве Мюра контрольный пакет акций, и с тех пор деловые отношения переросли в дружбу.

      – Филипп! Рад тебя видеть.

      – Саймон! Пришел пораньше. Нет? Тогда я опоздал. Merde![6] Думал, совещание никогда не кончится.

      – Как ее зовут?

      – У тебя извращенный ум, друг мой. Но я помню, что ты однажды мне сказал: «Не дури того, кто сам дурачит». – Мюра явно смаковал выражение. Ему нравилось употреблять грубые словечки, и он подхватывал их где только мог. – О’кей. Видишь ли, приходил клиент насчет рекламы йогурта. Женщина в известном возрасте и…

      – …один разок для пользы агентства, – подхватил Саймон.

      Мюра налил себе вина.

      – Она заказала рекламную кампанию на весь следующий год. Мы выпили, чтобы отметить это событие, ну а потом… – Он пожал плечами.

      – Не утомляй подробностями. Что будешь есть?

      Изучая меню, они нечаянно подслушали разговор за столиком американцев.

      – …и знаете, что в конце концов оказалось? Пупочная грыжа.

      – Мне жареного цыпленка. Он выходит из больницы и возбуждает дело о преступной небрежности.

      Саймон усмехнулся:

      – По-моему, лучше слушать о твоих похождениях, нежели такое.

      Он кивнул официанту, и они сделали заказ.

      – Надолго в Париж? – спросил Мюра. – В субботу вечеринка. Гарантирую

5

Не самое плохое, а? (фр.)

6

Дерьмо! (фр.)