Избранное. Стихи, песни, поэмы. Александр Городницкий

смолокуренный запах,

      Кружится дубовый листок.

      Полдюжины окон – на запад,

      Полдюжины – на восток.

      Земные кончаются тропы

      У серых морей на краю.

      То Азия здесь, то Европа

      Диктуют погоду свою:

      То ливень балтийский внезапен,

      То ветер сибирский жесток.

      Полдюжины окон – на запад,

      Полдюжины – на восток.

      Не в этой ли самой связи мы

      Вот так с той поры и живём,

      Как нам архитектор Трезини

      Поставил сей каменный дом? –

      То вновь орудийные залпы,

      То новый зелёный росток…

      Полдюжины окон – на запад,

      Полдюжины – на восток.

      Покуда мы не позабыли,

      Как был архитектор толков,

      Пока золочёные шпили

      Несут паруса облаков, –

      Плывёт наш кораблик пузатый,

      Попутный поймав ветерок, –

      Полдюжины окон – на запад,

      Полдюжины – на восток.

1987

      Юрий Левитан

      Как канонады отголоски,

      С блокадных питерских времён

      Я помню голос этот жёсткий,

      Военного металла звон.

      В дни отступленья и отмщенья,

      В дни поражений и тревог,

      Он был звучащим воплощеньем,

      Небесным голосом того,

      Кого от центра до окраин

      Любили, страху вопреки,

      И звали шёпотом: «Хозяин», –

      Как будто были батраки.

      Того, кто их в беде покинул,

      Кто гением казался всем,

      Кто наводил им дула в спину

      Приказом Двести двадцать семь.

      Я помню грозный этот голос

      В те исторические дни.

      Он был подобьём правды голой

      И дымной танковой брони.

      Он говорил о Высшей каре,

      Он ободрял и призывал.

      Владелец голоса, очкарик,

      Был худощав и ростом мал.

      В семейной жизни не был счастлив,

      Здоровье не сумел сберечь,

      И умер как-то в одночасье,

      Не дочитав чужую речь.

      Но в дни, когда в подлунном мире

      Грядёт иная полоса,

      Когда на сердце и в эфире

      Звучат другие голоса,

      Когда порой готов я сдаться

      И рядом нету никого,

      Во мне рокочет Государство

      Железным голосом его.

1987

      Чаадаев

      И на обломках самовластья

      Напишут наши имена!

А. С. Пушкин. «К Чаадаеву»

      Потомок Чаадаева, сгинувший в сталинской тьме,

      На русский язык перевёл большинство его «Писем».

      Из бывших князей, он характером был независим,

      На Зубовской площади жил, и в Лубянской тюрьме.

      Уверенный духом, корысти и страха лишён,

      Он в семьдесят восемь держался, пожалуй, неплохо,

      И если записке Вернадского верить, то он

      Собою украсить сумел бы любую эпоху.

      Он был арестован и, видимо, сразу избит,

      И после расстрелян, о чём говорилось негромко.

      А предок его, что с портрета