Избранное. Стихи, песни, поэмы. Александр Городницкий

осинник пылал светофором над нами,

      Где пути вместо шпал замостили телами.

      Но истлели тела – и дорога насмарку,

      Что связать не смогла Салехард и Игарку.

      Сколько лет пробивался по тундре упрямо

      Этот путь, что заложен задолго до БАМа?

      Половодье в начале недолгого лета

      До сих пор вымывает из кручи скелеты.

      Нынче норы лисиц и берлоги медвежьи

      Заселяют туманное левобережье,

      Да остатки бараков чернеют, убоги,

      У покинутой насыпи мёртвой дороги.

      Паровозы, как мамонты, тонут в болоте.

      И когда эти строки вы в книге прочтёте,

      Помяните людей, что не встретили старость,

      От которых нигде ничего не осталось.

1987

      Пётр Третий

      ^(песня)

      Виктору Сосноре

      Шорох волн набегающих слышен

      И далёкое пенье трубы.

      Над дворцовою острою крышей

      Золочёные светят гербы.

      Пол паркетный в покоях не скрипнет,

      Бой часов раздаётся не вдруг.

      Император играет на скрипке, –

      Государство уходит из рук.

      Держит строй у ограды пехота –

      Государева верная рать.

      Надо срочно приказывать что-то, –

      Что-то можно ещё предпринять…

      Спят в пруду золочёные рыбки,

      Режут в кухне петрушку и лук.

      Император играет на скрипке, –

      Государство уходит из рук.

      Приближённые в страшной тревоге,

      Приближается пьеса к концу,

      Приближаясь по пыльной дороге,

      Кавалерия скачет к дворцу.

      В голос скрипки, тревожный и зыбкий,

      Посторонний вплетается звук.

      Император играет на скрипке, –

      Государство уходит из рук.

      Блеском сабель и пламенем алым

      Ненавистных пугая вельмож,

      Он вернётся огнём и металлом,

      На себя самого не похож.

      А пока – одинокий и хлипкий, –

      Завершая свой жизненный круг,

      Император играет на скрипке, –

      Государство уходит из рук.

1987

      Дом Пушкина

      Фазилю Искандеру

      Бездомность Пушкина извечна и горька,

      Жилья родного с детства он не помнит –

      Лицейский дортуар без потолка,

      Сырые потолки наёмных комнат,

      Угар вина и карточной игры.

      Летит кибитка меж полей и леса.

      Дома – как постоялые дворы,

      Коломна, Кишинёв или Одесса.

      Весь скарб нехитрый возит он с собой:

      Дорожный плащ, перо и пистолеты, –

      Имущество опального поэта,

      Гонимого стремительной судьбой.

      Пристанищам случайным нет конца,

      Покоя нет от чужаков суровых.

      Михайловское? – Но надзор отца.

      Москва, Арбат? – Но скупость Гончаровых.

      Убожество снимаемых квартир:

      Всё не своё, всё временно, всё плохо.

      Чужой, не по летам его, мундир,

      Чужая неприютная