«Играя с мраком блюз». Петр Альшевский

чувством.

      Я просто жив…»

      «Луны, травы!»

      «Я восхищен твоим искусством».

      Кабацкое мышление жмет глотку

      вполсилы, не смертельно, потерплю.

      Черны дворняги.

      Я их подманю, задрав штанину:

      «Эй! Нога. Вгрызайтесь.

      И мести вы, друзья, не опасайтесь

      мне не до вас.

      Не до себя – таков мой путь.

      Он верен?

      Вероятно. Как-нибудь».

      Нельзя объять необъятное, но не пустеет стакан

      глаза, не мигая, смотрят на звезды

      мошкара посылает своих капитанов

      попробовать кровь

      оценить ее силу.

      Борисов в Ельце. Запивает конину

      кипящим рассолом из ржавой кастрюли

      Моцарт на флейте – не сам, не сегодня

      чижики, пыжики

      рвы, вурдалаки

      прыжки, перелеты, свирепые драки

      дух-провокатор крепчает и в пятки

      мокнут подмышки

      сильнейшие схватки

      «Ты не рожаешь!»

      «Кто его знает

      над вспученным морем горилла порхает

      ей же не скажешь, что я обознался

      метая в нее…»

      «Ломти?»

      «Динамита. Счастье мое

      ты, как злыдень, сердита —

      я понимаю.

      Меня не понять – солнце на завтрак

      два кофе в кровать»

      «Два я не выпью»

      «Выльешь, прольешь

      здоровье не фантик

      разлука не вошь

      снаряд угодил в резиновый храм

      служки кричали: «Атака! Ислам!»

      бросив сигары, достали кальян

      дымите, товарищ

      прелестно… ислам…

      иволга в рыбе

      ты не нравишься ей

      вокруг тебя масса опасных друзей

      «Я Филимон»

      «Я Ананий Пустынник

      только вчера проиграл я полтинник

      в секу стремглав маляру на бульваре

      Господи, Боже

      беда – Он не с нами

      Он нас, оставив, покинул

      презрел – я протестую! в аду бы сгорел

      за право пред Ним ничего не таить

      от сердца в лицо

      говорить, говорить»

      Улица наша. Клыкастый мороз

      всех разогнал, подготовив под снос

      шаткие замки любивших бродить

      в зыбком тепле

      обрывающем нить

      резким уходом – тогда, в ноябре

      я не допил

      не доехал к тебе.

      После сумел

      добравшись, нагнал

      свой хвост, твою юбку – все задирал.

      Ты соглашалась

      я нервно стонал

      нам фоном басила…

      «Она?»

      «Бесси Смит. Неважно, малышка

      я легок

      убит

      тебя не забуду»

      «Забудешь»

      «Элен…»

      «Я здесь. И чего?»

      «Мы, как Гитлер и Рем

      я стану жертвой

      дружбы, любви»

      «Молчи. Продолжай

      нагнетай… не тяни…».

      Руку на ступеньку, ну, же, на вторую

      и устал, и выпил – маюсь, не психую

      в свой