Темная волна. Лучшее. Максим Кабир

вас на рубашке…

      Только сейчас Глеб понял, что заинтересовало старшего. И проводник понял, и принялся было исправлять послюнявленным пальцем – белую рубашку пятнала кровь. Три или четыре капли, правее пуговичного пунктира. Затем проводник соорудил из пальцев прищепку, защёлкнул на носу, разжал, глянул на розовое и влажное на подушечках…

      – Да, спасибо… Извините, давление… Значит, один чай?

      – И шоколадку, – сказал майор, ласково взглянув на фляжку; он расслабился, его больше не интересовали красные пятнышки. – Любую. Можно батончик.

      Проводник, снова с прищепкой из пальцев на носу, закрыл дверь.

      Глеб попытался сложить два и два. Если, конечно, это были двойки, а не сложные дроби, и если было что складывать…

      Чего старший так встрепенулся? Ну, дал течь шнобель эржэдэшника – не пулевое ранение ведь. Чего всматривался в жиденькие глазки, будто расспрашивал без слов? У проводника даже рот повело, безвольными сделались губы.

      В голове щёлкнуло. Внутренний калькулятор выдал ответ.

      И правда – четыре.

      Или что-то похожее на четыре? Когда работаешь на подхвате у старшего (Глеб догадывался, что его взяли из-за знания немецкого), будь готов к занимательной арифметике.

      За стеклом тянулись привычные виды. Природа, трансформированная близостью железной дороги. На переездах нетерпеливые авто подпирали шлагбаумы. В одноэтажных домиках загорались жёлтые квадраты. На фасадах и вывесках было написано по-польски.

      – У фрицев в гостях бывал? – спросил старший, запивая шоколад крепким.

      Глеб ответил не сразу: вялость голоса майора отвлекла от смысла вопроса.

      – В Баварии проездом. В Гамбурге разок у знакомых.

      Старший кивнул. Счистил остатки фольги с батончика. Глотнул из фляги. Укоризненно глянул на каплю сгущёнки на пальце.

      Глеб решился:

      – Мы ведь нуса ищем?

      – Нуса? – Старший хмыкнул. – Быстро же прижилось… Нус, нус, нус, почти «гнус»… Может, в этом дело? Гнусный нус, выходи, подлый трус… Нет, тут старенький фильм Кроненберга больше подходит: «Вы назвали меня нусом. Что это такое?» – Майор замолчал, откинулся на переборку, глянул лукаво на молодого. – Хоть знаешь, что значит нус?

      – Ум, – отчеканил Глеб. – Мысль.

      – Перевод с древнегреческого выучил. Садись, пять. А если глубже? По Аристотелю? По Платону?

      Глеб открыл рот (не для того, чтобы дать исчерпывающий ответ), но старший отмахнулся: забудь. Закрыл глаза.

      Минут десять ехали молча.

      – А как нусов ещё называли? – спросил Глеб.

      Майор глянул из-под опущенных век.

      – Как только не называли. Щупачи, мозговики, телекины… Статью хочешь написать?

      Глеб громко и неестественно рассмеялся.

      Ещё через десять минут старший приоткрыл левый глаз и сказал:

      – Да. Мы ищем нуса. – Майор порылся в портфеле, бросил на колени Глеба папку. – На, почитай перед сном.

* * *

      В