505. Алёшка Емельянов

садке моём лишь сотня.

      Идёт за годом новый год,

      лишь шире преисподня.

      Забросил напрочь хобби лет,

      теперь в покое, страсти

      спасаю ангелов от бед

      сачками – новой снастью.

      Остановка "ЮВЖД"

      Разъедемся пьяными в меру,

      счастливыми чуть от вина,

      последовав чести, примеру

      по норам, где скука одна;

      где стены, холодные кружки

      и коврик свернулся от дыр;

      где в спешке надкусаны сушки,

      в кастрюле отплюнутый жир;

      где нету веселья, лишь тени

      молчат на полста языках,

      шум пьяных наречий так ленно

      опять созерцают впотьмах;

      где клонятся плечи к подушкам;

      где снова укорно стыдят,

      и выхлопы горла, как пушка,

      таранят пушинки, смердя.

      Разъедемся. Взмахи ладонью,

      как будто прощаясь навек

      друг с другом, тоскою и болью,

      ах, лётной души человек!

      Андрею Юхновцу

      Бархатная

      Такая тёплая, что льду уютно даже,

      хрусталятся снежинки, не ложась.

      Ты – бриллиант среди песка и сажи,

      туманами что вьются, не кружась.

      Нескромная, и бархатна до неги,

      кладёшься лакомо и к шее, и груди.

      Пусть вовсе ты и не невинней снега,

      но келья – ты средь яркой суеты.

      По выемке спины ладонями и взором

      плыву, по руслу, килем штиль пашу.

      Со сладостью, поэзией, позором

      тебя в себе причудливо ношу.

      Тобою ласковой изнежен и истерзан

      в потоках слов, надежды и вина.

      И вкусы все, вкушённые из пе?рсей,

      желанно так впиталися в меня.

      И страсти льются ласковые ниже,

      как водопады, и обратно ввысь.

      Будь кружевней всех девушек Парижа,

      ныряя в волны маковых кулис!

      Татьяне Дерусовой

      Влюблённый

      В толпе обжитой дураками

      и сотней жалоб меж причин,

      бездумной речью, стариками,

      и остью жал из всех личин,

      среди и стройных, и холёных,

      пошитых формами лекал;

      среди бесчувственно-калёных

      средь вееров и опахал

      он скромной точкою в потоке

      цветёт и в соре, и во тьме,

      плевки минуя и мороку,

      живёт в мечтающемся сне.

      Такой живой и одинокий.

      И хворь его, как чудо, дар.

      Со взором мудро-волооким.

      А из груди невидный пар.

      Среди красивых, но лишённых

      души, бредёт в пустой гурьбе,

      он, тот пожизненно влюблённый,

      хромы?гой тихою в толпе.

      Мечты сбываются

      Объяла мир любовь,

      и пляшет конь в овсе,

      сошла дрянная кровь,

      и белка в колесе

      обня?ла вдруг орех,

      нагнав лихой финал;

      и канул ярый грех,

      как камешки в канал;

      и спит телёнок в сене,

      и к ели жмётся ель,

      вино