Улица Темных Лавок. Патрик Модиано

не переставая моргал – из-за света. Он разлил вино.

      – Да-да… Мне кажется, я где-то вас видел.

      – Настоящая головоломка, – произнес Зонахидзе. – И месье отказывается помочь нам…

      Он, судя по всему, вошел во вкус.

      – Но может, вы не хотите больше говорить об этом? Предпочитаете остаться инкогнито?

      – Вовсе нет, – улыбнулся я.

      Молодой человек подал телятину.

      – Чем вы занимаетесь? – спросил Эртер.

      – Я проработал восемь лет в частном сыскном агентстве Хютте.

      Они ошарашенно уставились на меня.

      – Но это наверняка не имеет отношения к моей прошлой жизни. Не принимайте этого в расчет.

      – Странно, – заметил Эртер, пристально глядя на меня, – я бы не смог сказать, сколько вам лет.

      – Наверное, из-за усов.

      – Не будь у вас усов, – проговорил Зонахидзе, – мы, может, сразу бы вас узнали.

      Он протянул руку и, приставив ладонь к моей верхней губе, чтобы закрыть усы, прищурился, словно портретист перед моделью.

      – Чем больше я на вас гляжу, тем больше мне кажется, что вы появлялись в компании тех гуляк… – начал Эртер.

      – Но когда? – спросил Зонахидзе.

      – Ну… очень давно… Мы уже целую вечность не работаем в ночных заведениях, Поль…

      – Думаешь, еще в эпоху «Танагры»?

      Эртер не сводил с меня глаз, и взгляд его становился все более напряженным.

      – Простите, – сказал он, – вы не могли бы на минутку встать?

      Я повиновался. Он оглядел меня с головы до ног, потом с ног до головы.

      – Да-да, вы напоминаете мне одного нашего клиента… Тот же рост… Постойте…

      Он поднял руку и замер, словно пытался удержать что-то, стремительно ускользавшее от него…

      – Постойте, постойте… Все, я вспомнил, Поль… – Он торжествующе улыбнулся. – Можете сесть.

      Эртер ликовал. Он не сомневался, что его сообщение поразит нас. С нарочитой церемонностью он подлил вина нам в бокалы.

      – Так вот… Вы всегда приходили с одним человеком… таким же высоким… Может, даже выше… Не вспоминаешь, Поль?

      – О каком времени ты говоришь? – спросил Зонахидзе.

      – О временах «Танагры», само собой.

      – Такой же высокий? – пробормотал себе под нос Зонахидзе. – В «Танагре»?

      – Не помнишь? – Эртер пожал плечами.

      Теперь пришла очередь Зонахидзе торжествующе улыбаться. Он кивнул:

      – Помню…

      – Ну?

      – Степа.

      – Правильно. Степа.

      Зонахидзе повернулся ко мне:

      – Вы знаете Степу?

      – Может быть, – сказал я осторожно.

      – Ну конечно, – подтвердил Эртер, – вы часто приходили со Степой… я уверен…

      – Степа…

      Судя по тому, как Зонахидзе его произносил, имя было русское.

      – Он всегда заказывал оркестру «Алаверды»… – сказал Эртер. – Это кавказская песня…

      – Помните? – спросил Зонахидзе, изо всех сил сжимая мне запястье. – «Алаверды»…

      Он начал насвистывать