Улица Темных Лавок. Патрик Модиано

виделись с ней во Франции? – спросил я.

      – Нет. Когда я приехал во Францию, ее уже не было в живых. Она покончила с собой…

      – Почему?

      – Она часто мне говорила, что боится постареть…

      – А когда вы ее видели в последний раз?

      – После истории с Лучано она познакомилась с тем французом. В то время мы иногда виделись.

      – Вы знали этого француза?

      – Нет. Она говорила, что собирается выйти за него, чтобы стать француженкой… Она была одержима идеей обрести гражданство…

      – Вы развелись?

      – Конечно… Наш брак длился всего полгода. Как раз достаточно, чтобы успокоить иммиграционные службы, которые хотели выдворить ее из Соединенных Штатов.

      Я напряженно слушал, стараясь не упустить нить рассказа. Тем более что он говорил очень тихо.

      – Она уехала во Францию… И больше я ее не видел… А потом узнал… о самоубийстве…

      – Как вы узнали?

      – От одного приятеля-американца, он был знаком с Гэй и оказался в то время в Париже. Он прислал мне маленькую вырезку из газеты…

      – Вы сохранили ее?

      – Да, конечно, она у меня дома, в столе.

      Мы поднялись к садам Трокадеро. Там царило оживление, фонтаны были освещены. У фонтанов и на Йенском мосту толпились туристы. Этот октябрьский субботний вечер казался весенним – много гуляющих, теплый воздух, еще не облетевшие листья.

      – Я живу чуть дальше…

      Сады Трокадеро остались позади, мы свернули на Нью-Йоркскую авеню. Там, на набережной, под деревьями, у меня возникло неприятное ощущение, что все это мне только снится. Я уже прожил свою жизнь, превратившись в призрака, парящего в теплом воздухе субботнего вечера. К чему восстанавливать оборванные связи, отыскивать ходы, которые давным-давно замурованы? И я уже с трудом верил в реальность пухлого усатого человечка, идущего рядом.

      – Как странно, я вдруг вспомнил имя француза, с которым Гэй познакомилась в Америке…

      – Как его звали? – спросил я, и голос мой дрогнул.

      – Говард… это его фамилия… не имя… подождите… Говард де что-то…

      Я остановился.

      – Говард де?..

      – Де… де… Люц… Л… Ю… Ц… Говард де Люц… меня поразила эта фамилия… полуанглийская, полуфранцузская… а может, испанская…

      – А имя?

      – Имя?

      Он развел руками.

      – Вы не знаете, как он выглядел?

      – Нет.

      Я покажу ему фотографию, на которой Гэй снята вместе со старым Джорджадзе и тем, кто, как я считал, был мною.

      – Чем занимался этот Говард де Люц?

      – Гэй говорила, что он из аристократической семьи… Ничем он не занимался. – Блант усмехнулся. – Хотя нет… нет… подождите… Я вспоминаю… Он долго жил в Голливуде… Гэй говорила, он был там доверенным лицом актера Джона Гилберта…

      – Доверенным лицом Джона Гилберта?

      – Да, в последние годы его жизни.

      По Нью-Йоркской авеню машины мчались так быстро и бесшумно, что во мне росло ощущение