Забвение пахнет корицей. Кристин Хармель

привычных для меня в последнее время. Может быть, эти перепады настроения связаны именно с тем, что прабабушка перестала ее узнавать, вдруг задумываюсь я. Нужно поговорить с девочкой, рассказать ей подробнее про болезнь Альцгеймера. Но тогда – мне и самой придется посмотреть правде в глаза.

      – Она меня все время расспрашивает, типа, про школу и все дела, – продолжает Анни. – Странно даже, но она сегодня точно знает, кто я такая, сколько мне лет, и все такое.

      – Хорошо, – киваю я, а сама уже поглядываю в зеркало заднего вида, чтобы развернуть машину. – Я уже еду.

      – Она говорит, что хочет, чтобы ты заехала в кондитерскую и захватила пирог «Звезда», – добавляет Анни.

      Пирог «Звезда» Мами всегда любила больше всего: прослоенный смесью из мака, миндаля, изюма, инжира, чернослива и коричного сахара, с прорезанным в корочке узором в виде звезд. Гордость нашей фирмы.

      – Хорошо, – говорю я. – Постараюсь обернуться поскорее.

      Впервые за последние дни ощущаю слабую надежду. До этого момента я как-то и не осознавала, как же мне недоставало моей бабушки.

      – Мне хочется пойти на море, – первое, что я слышу от Мами, когда через пятнадцать минут вхожу к ней в комнату.

      На миг я пугаюсь. Уже конец сентября, на улице прохладно. Видимо, память снова отказала, иначе с чего бы бабушке в ее восемьдесят шесть лет вдруг захотелось на пляж и позагорать. Но лицо Мами озаряется улыбкой, и она крепко обнимает меня.

      – Прости, дорогая, где мои манеры? Я так рада видеть тебя, Хоуп, милая.

      – Ты знаешь, кто я? – неуверенно переспрашиваю я.

      – Ну, конечно, знаю. – Вид у нее обиженный. – Уж не считаешь ли ты меня древней, выжившей из ума старухой?

      – Э-э… – Опешив, я отвечаю не сразу. – Что ты, Мами, нет, конечно.

      Она улыбается.

      – Не переживай. Я не дурочка. И знаю, что временами бываю забывчива. – Она делает паузу. – Ты пирог принесла?

      Она смотрит на белый пакет у меня в руках. Кивнув, я протягиваю пакет ей.

      – Спасибо, дорогая, – благодарит бабушка.

      – Пустяки, – медленно произношу я. Мами склоняет голову набок.

      – Сегодня, Хоуп, голова у меня совсем ясная. Мы с Анни прекрасно поболтали, пока тебя не было.

      Анни, явно взволнованная, присела на краешек дивана. Она кивает, подтверждая слова Мами.

      – Хочешь пойти на море? – нерешительно интересуюсь я. – Но сейчас… холодновато для купания.

      – Я и не планирую купаться, милая, – улыбается она. – Я хочу полюбоваться закатом.

      Я смотрю на часы.

      – До захода солнца еще почти два часа.

      – Значит, у нас еще масса времени.

      Мы с Анни укутываем Мами в теплую куртку, и через полчаса все втроем отправляемся на побережье. Мы решаем ехать к устью Пейнс-Крика – мое любимое место, здесь я еще школьницей обожала вечерами смотреть на уходящее за горизонт солнце. Здесь, чуть западнее Брюстера, пляж тихий и малолюдный. Если осторожно взобраться на валуны, там, где ручей впадает в залив Кейп-Код, то открывается