Голодное пламя. Эрик Аксл Сунд

фотографии явно должны пробудить в ней воспоминания.

      Красная стеганая куртка с белыми вставками, белые резиновые сапоги, красные брюки. Так она сама никогда не оделась бы. Похоже, ее одевал кто-то.

      Маяк на заднем плане тоже красно-белый, и от этого кажется, что фотография постановочная, с учетом цвета.

      Из природного – только пляж со сломанными шестами. Пейзаж выглядит скудным: холмы, заросшие пожухлой высокой травой.

      Снимок могли сделать на Готланде, может – на южном побережье Англии или в Дании. Сконе? Северная Германия?

      Во всех этих местах она бывала, но не такой маленькой.

      На фотографии как будто позднее лето, может – осень, учитывая, как одета девочка. Холодно, дует сильный ветер. У маленькой девочки, которая – она сама, улыбка на губах, но глаза не улыбаются. Если присмотреться, можно увидеть в них отчаяние.

      Как фотография попала в мой карман? Лежала там все это время? Я машинально сунула ее в карман на Вермдё до пожара?

      Нет, в тот день я была не в этой куртке.

      Виктория, подумала она. Расскажи мне то, чего я не помню.

      Никакой реакции.

      К ней не вернулось ни одно чувство.

      Квартал Крунуберг

      Убийство – не такая уж обширная категория преступлений, но тяжесть этого деяния такова, что его можно с полным основанием назвать символом преступлений, из-за чего, в свою очередь, уголовной полиции особенно важно, чтобы убийства расследовались надлежащим образом и чтобы уровень раскрываемости был высоким.

      В Швеции каждый год совершается около двухсот убийств, и почти в каждом случае убийцей оказывается человек из близкого окружения жертвы.

      Лейф Карлссон по понятным причинам выглядел удрученным, когда Жанетт с Хуртигом вошли в комнату для допросов и уселись напротив него.

      Степень подозреваемости Карлссона была самой низкой – «возможный подозреваемый», а Жанетт по опыту знала, что это определение можно применить практически к любому человеку.

      Она открыла бутылку столовой воды, потянулась за диктофоном и порылась в папке с записями, которые сделала вечером, когда Юхан уснул.

      Полицейские и Карлссон молча смотрели друг на друга.

      Лейфу Карлссону было лет сорок, рост – чуть ниже среднего. Одет в темную куртку и плохо сидящие потертые джинсы.

      Жанетт подозревала, что причина его начинающего округляться животика – сидячая работа, преподавание французского и английского девятиклассникам, а также все возрастающая любовь к жирным соусам и хорошим винам. На первый взгляд стоит исходить из его невиновности.

      Лейф Карлссон выглядел как человек, который скорее выгонит надоедливую муху в окно, чем прихлопнет ее газетой.

      Взгляд у него был упрямый, но Карлссон не казался агрессивным. По опыту Жанетт знала: люди, которые не чувствуют себя в безопасности или которых вот-вот раскроют, часто начинают вести себя агрессивно. Лучшая защита – это нападение, если ничего другого не остается.

      Но Карлссону как будто нечего было скрывать, и он заговорил первым.

      – Мне необходим адвокат? – спросил он.

      Жанетт