Голодное пламя. Эрик Аксл Сунд

и прислушалась. Ничто не вызвало ее беспокойства.

      Все тихо. Как она и ожидала, он лежал в палате один.

      На окне стояла лампа, и палата, освещенная ее желтым лихорадочным светом, казалась меньше, чем на самом деле.

      В изножье кровати висела история болезни. Она взяла ее и принялась читать.

      Карл Лундстрём.

      Возле койки стояли разные аппараты и два штатива с капельницами, трубочки от которых были закреплены на шее, прямо над ключицами. Из носа тянулись два прозрачных зонда, а изо рта торчала еще трубка. Зеленая, потолще, чем трубки в носу.

      Да он просто груда мяса, подумала она.

      Усыпляющее ритмичное попискивание слышалось от одного из аппаратов жизнеобеспечения. Она знала, что не может взять и просто отключить их. Поднимется тревога, и персонал будет в палате через несколько минут.

      То же произойдет, если она попытается задушить его.

      Она посмотрела на него. Его глаза беспокойно двигались под закрытыми веками. Может быть, он осознает, что она здесь.

      Может быть, он даже понимает, зачем она здесь. Сознает – и не может ничего сделать.

      Поставив сумочку у изножья кровати, она открыла ее и, прежде чем подойти к штативу капельницы, вынула из сумочки небольшой шприц.

      В коридоре что-то загремело. Она замерла, прислушалась, готовая спрятать шприц, если кто-нибудь войдет, но через полминуты все стихло.

      Только дождь стучит в окно и посапывает аппарат искусственного дыхания.

      Она стала читать надписи на капельницах.

      Morphine и Nutrition.

      Она подняла шприц, воткнула его в верхнюю часть мешка с питательным раствором и впрыснула содержимое. Вытащив иглу, осторожно поболтала мешок, чтобы снотворное смешалось с раствором глюкозы.

      Убрав шприц в сумочку, она подошла к тумбочке, взяла вазу и, зайдя в туалет, налила воды.

      Потом сняла бумажную обертку с тюльпанов и поставила цветы в вазу.

      Прежде чем покинуть палату, она достала свой «поляроид».

      Вспышка сверкнула одновременно с молнией за окном, фотография вылезла из «поляроида» и начала медленно проявляться.

      Она взглянула на фотографию.

      Из-за вспышки стены палаты и простыни на койке совершенно слились, но тело Карла Лундстрёма и ваза с желтыми цветами вышли отлично.

      Карл Лундстрём. Тот самый, что несколько лет насиловал свою дочь. Тот самый, что не раскаялся.

      Тот, кто пытался лишить себя своей никчемной жизни жалкой попыткой повеситься.

      Тот, кто потерпел неудачу в том, с чем справился бы кто угодно.

      Открыть пакет молока.

      Но она поможет ему выполнить задуманное. Она закончит, поставит точку.

      Осторожно открывая дверь в коридор, она услышала, что его дыхание замедлилось.

      Очень скоро оно прекратится, и сколько-то кубометров свежего воздуха освободится для живущих.

      Гамла Эншеде

      Они молча сидели в машине. Слышался только звук, с которым «дворники» скользили по лобовому стеклу, и тихое потрескивание рации. Хуртиг