Инквизитор. Башмаки на флагах. Том третий. Графиня фон Мален. Борис Конофальский

справа кухня большая, чад, вонь, шум – там бабы копошатся. Напротив двери на замках – кладовые. Дальше людская, видно, в доме немало слуг. И тут же из одной двери вышла баба с корзиной под мышкой. Она шла прямо на Агнес, та прижалась к стене, и баба едва не задела ее корзиной с бельем. А в конце коридора лестница наверх шла. Значит, нужно туда, там господские комнаты. Девушка тенью скользнула по коридору до самой лестницы. Вот и ступеньки. Она поставила ногу на первую. Ах, как ей оказалось непросто. Волнение такое, что на груди в платье места мало осталось. Едва Агнес дышать может. Нет, ей не страшно, она даже жаждет увидеть невероятно сильную сестру, хоть парой слов с ней перекинуться, ведь что ни говори, всякому умелому человеку хочется признания от таких же умелых людей, как и он сам, а баба, что мешала ей в стекло глядеть, была очень сильна. Может, даже сильнее, чем она сама? Нет, нет, нет, о таком девушка не думала, была в себе уверена, но волнение ее охватило такое, что она сердце свое слышала.

      Ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой, и вот Агнес уже наверху. Все, прочь волнения, прочь дрожь в руках. Перед нею несколько дверей, но ей и гадать не нужно, она знает, за какой ее сестра-недруг. Агнес, чтобы больше не терпеть волнения, немедля толкнула дверь и вошла.

      Комната оказалась хороша: комоды из полированного дерева, большие окна дают много света, длинный стол под красивой скатертью, за которым без труда усядется дюжина людей, камин, по бокам от него большие резные сундуки, зеркало от потолка до пола. А в углу у камина – она. Агнес тут подумала, что будь она на месте сестры-недруга, так встала бы к окну, чтобы вошедшему свет из окна мешал бы ее рассматривать. Но женщина стояла в углу – неужели совсем не боится незваной гостьи?

      Сестра была в платье черного бархата с белым кружевным воротником, платье весьма недурном, да и сама она хоть и немолода, но красива необычайно. Только вот Агнес сразу поняла, что красота эта деланая. Женщина оказалась много старше, чем выглядела. Агнес же была в своем естественном виде. Ни к чему ей красота сейчас, лишь лишний расход силы будет.

      – Ну, здравствуй, сестра, – сказала ей женщина.

      И тут же перед глазами девушки все поплыло. Темнота вдруг стала на нее опускаться. Морок. Дура, неужели она думает, что сможет мороком с Агнес справиться. Девушка лишь едва заметно встряхнула головой – и все разлетелось, снова стало светло. Впрочем, баба сильная. Сила чувствовалась в ее голосе. Голос у нее мягкий, воркующий, обволакивающий и завораживающий, таким голосом мужчин с ума можно сводить. Но девушка и на магию ее чарующего голоса не поддастся. Она смотрела на женщину внимательно, нового подвоха ждала, руку с рукояти кинжала не убирала.

      Агнес молчала и ждала, что будет дальше, а баба продолжала ласково, словно с приятельницей говорит, а не с соперницей:

      – А я знала, что ты придешь.

      Врет! Врет! Врет! Агнес порадоваться хотела, но побоялась преждевременности этой радости. Словно боялась птицу вспугнуть. Если бы баба ждала ее, так людей добрых полный дом собрала бы, а людей в доме не оказалось, бабы