Кошк и Солнц. Мария Фомальгаут

до того момента, как обнаружилось, что в замке никогда никого не убивали, и соответственно, никаких призраков там быть не может, и никто не будет бродить по дому темными ночами, желая отомстить за свою смерть всем и вся. Эдкок даже в отчаянии хотел отправиться в прошлое и убить кого-нибудь из обитателей замка – но у него ничего не получилось, ведь автор мог действовать только в пределах истории.

      …она здесь, она совсем рядом – я уже вижу, как темный призрачный силуэт спускается по лестнице, вернее, не спускается – парит, протягивает костлявые руки, я вижу оскаленный череп…

      Элис прижимает к себе детей, на этот раз их и правда трое, теперь я даже знаю, как зовут младшего – Том, ему пять лет. Я поднимаю дверной засов, чтобы бежать отсюда – уже неважно, куда, хоть на край света – Элис одергивает меня, напоминает, что там, за порогом, нас ждет верная погибель…

      То, что сделал Орр, превзошло самые смелые ожидания – он убил девушку не на станции метрополитена, а в замке, причем, руками героя – он показывал замок случайной туристке, нечаянно толкнул её где-то на вершине башни, отчего спутница упала в какие-то бездны, простирающиеся как будто до самого центра земли.

      И вот теперь умершая девушка из фантазий героя встретилась со своим призраком в старинном замке, – призрак жаждет отмщения, и долго ли семья продержится в поместье…

      …вечером за ужином собираемся все вместе – я, Элис, которая призрак, Элис из моих фантазий, и трое наших детей.

      Ужинаем.

      С легкой тревогой косимся на то, что снаружи.

      Утром до половины одиннадцатого, пока неведомое нечто по сюжету еще не нахлынуло на наши края, можно выбраться из замка, дойти до городка, купить в маркете еды, пошутить что-нибудь про покупаем на неделю, а во вторник все заканчивается.

      Ловим себя на том, что ждем дверного звонка или стука в дверь, который возвестит, что пришел новый автор дописать нашу историю – хотя прекрасно знаем, что автор заходит не через дверь, он просто появляется, и даже не так, мы не видим, не слышим его, мы просто знаем, что он есть.

      …дальнейшее освоение рассказа не представляется возможным – за долгие годы, пока рассказ никто не писал, герои сами приспособились к жизни в рассказе, и если кто-то попытается перекроить их судьбу, незадачливому автору не поздоровится…

      Унисонник в Пегастре

      – Вы такой-то? – называют мою фамилию.

      Киваю:

      – Да, это я.

      – Вас убили, – говорят мне.

      Я уже ничему не удивляюсь – с того момента, как прихожу домой, вижу столпотворение людей в форме, что они пишут, что они обшаривают, что они ищут, что им вообще надо, это чей дом в конце-то концов, мой или их…

      Не выдерживаю:

      – Чему обязан?

      И вот здесь уже:

      – Вы такой-то?

      И —

      – Вас убили.

      Хочу тут же парировать, что ничего меня не убили, вот он я, живой-здоровый, сами посмотрите – не парирую,