Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

ответил мужчина. – О нём думают другие люди.

      Абсолютно спокойно и…даже безучастно. Хотя речь, кажется, шла об их общем ребёнке.

      – Иногда я представляю, как бы всё сложилось, не отдай ты его, – скулит – так на неё непохоже – Ману.

      Укор или истина? С умыслом или без…? Они били друг друга – метко и уводя от изначальной темы беседы.

      – Тогда бы он был мёртв, – отрезал Ян.

      Ману нахмурилась и закурила. Во рту – красиво-слаженном – она сцепила острую сигаретную иглу.

      – Ты бы не сделал того, – процедила женщина и пустила вдоль рабочего стола пару колец.

      – Это я и собирался сделать, – хмыкнул Ян и – наконец – посмотрел в её глаза. – Зачем ты пришла, Ману? Выказать драгоценную (исключительно для тебя) точку зрения? Попытаться повлиять на уже принятые мной решения, которые вылились в слова и действия? Чего ты хочешь?

      – Добавить, что ты поганец, которого не простят обе, важные для тебя, женщины, – ответила Мамочка и быстро поднялась. – Не ошибайся, как уже ошибался.

      – Молчи.

      – Благодарю, Отец, за потраченное время.

      Она намеренно заменила «уделённое» на трату.

      – Извиняться за него должен я, – без эмоций кинул мужчина и обдал женщину презрением. Не хотелось бы мне так же – в будущем – походить на оскалившихся гиен и без конца драть уже сгнивший кусок мяса. – Ты переоцениваешь себя, Ману.

      Последнее он выдал уже ускользающему силуэту.

      – Неужели ты ничего не понял? – вдруг вспыхнула Мамочка.

      Она обернулась и свирепо махнула руками.

      – Ничего, Ян? Пустая твоя голова! Ты отталкиваешь от себя единственно-принимающих тебя людей. Единственно-терпящих, потому что каждый твой грех я оправдываю, а эта девочка – да, Ян, всё дело в ней! – за каждый из них истинно молится.

      – Это она сказала?

      Недобрый прищур исказил часть лица. Кожа на месте ожогов наползла словно складка ткани.

      Я ничего не говорила.

      – Для того, чтобы оказаться услышанным, иногда достаточно смолчать. Для того, чтобы услышать – достаточно видеть, – ответила женщина и уже спокойно расправила плечи. – Я, право, думала, ты изменишься. Я думала, ты изменился.

      – Не смог, – признался мужчина.

      – А пытался?

      – Она здесь, – перебил Ян. – Вот в чём дело, понимаешь? Она всё ещё здесь.

      – Да-да, – рукой отмахнулась Мамочка. – «Женщины слизывают кровь с нанёсшего им удар лезвия», знаю я твои песни…! Поганец!

      И в этот миг я решительно зашла в кабинет. Без стука, разрешения и приглашения. Чтобы воочию застать раскаявшиеся лица гиен, чтобы не сойти за подслушивающую, чтобы притушить накалившиеся между говорящими угли. Но иногда поток ветра или струя воды лишь добавляют огня.

      – Не теряй моего расположения, Ману, – сказал мужчина и взгляд свой утаил в очередной порции бумаг на краю стола. О чём он вечно читал, над чем работал, что писал? – Неизменно в Монастыре одно – только Мы с тобой.