Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

повторяю с иной формулировкой:

      – Не знаю! Ничего!

      – Первый день, – зудит голос, – первый день в доме, а ты уже пытаешься держать меня за дурака?

      – Что? О! Нет, нет!

      – Я бы спросил: «Это твоя благодарность?», но в благодарности не нуждаюсь, ибо в какой-то степени считаю, что подобно Хозяину Монастыря выкрал твою свободу.

      Хочу объясниться, но перебить не осмеливаюсь.

      – Я не прошу благодарности, Луна. Но уважение…Это единственное условие. Уважай порядок. Уважай клан Солнца. Уважай хозяина дома Солнца. С тебя требуется только проклятое…

      – Я уважаю тебя, Гелиос, и… – начинаю лепетать, но отчего-то путаюсь в словах и мыслях. – И благодарна за то, что нахожусь здесь…

      – Отчего же называешь «дом» чужеродным «здесь»?

      – Прости?

      – В чём причина твоего беспокойства, Луна? – вопрошает мужчина, но с ответом я не спешу. – Если случилось нечто, о чём я должен беспокоиться, будь добра сообщить об этом как можно раньше.

      Отмалчиваюсь и потому мужчина, равнодушно пожав плечами, покидает кухню. Отбиваю пальцами по пустой кружке; вдруг поднимаюсь и следую по пятам. Гелиос зовёт меня тенью и останавливается. Я замираю подле и ловлю подозревающий в чём-то взгляд.

      – Ты можешь заниматься своими делами, – говорит он.

      – Я занимаюсь.

      И мужчина вздыхает что есть сил.

      По правде, я пытаюсь приноровиться к движениям в доме; пытаюсь уловить идущие время и возможности, дела и развлечения, компанейскую жизнь и наличие постоянного собеседника.

      – Что же это за дело, Луна? – парирует обозначенный. – Слежка? Догонялки?

      Он разворачивается и бредёт дальше по коридору. Я шмыгаю по пятам и отвечаю:

      – О, ведь ты тоже этим занимаешься! Не так откровенно. Я изучаю тебя. Всего-то! Понимаю и приглядываюсь.

      – Как будто это что-то изменит.

      – Наши с тобой отношения, конечно. Взаимоотношения, – поправляюсь я.

      – Ни о каких взаимоотношениях речи быть не может, пока не научишься отвечать на мои вопросы. И делать то честно.

      – Ты приказываешь! – с досадой восклицаю я.

      – Ты вынуждаешь.

      – Вынуждаю напирать с расспросами?

      Готов завопить, вижу по взгляду.

      – Вынуждаешь заботиться о тебе.

      У кабинетного стола Гелиос останавливается – врезаюсь, прошу прощения и отступаю.

      – Солнце моё, – протягивает мужчина, – мы переспали, такое случается. Забудь. Оставь это. Ни ты мне ничего не должна, ни я тебе. Всё в порядке.

      – Разумеется, – в секунду соглашаюсь я и ложь эта даётся всего тяжелей.

      Спаситель

      По первости она преследует меня. Приглядывается, присматривается. Затем избегает. Думает, я не замечаю того?

      В голове селится паршивая мысль, несколько: напрасно я вмешался в её перебранку с Хозяином Монастыря, напрасно один плен заменил другим. В монастырских стенах у неё была – вопреки монастырским правилам – некоторая свобода.