Ковёр. Тимофей Сергейцев

свет ваш останется прежним,

      Сияя жемчужным пятном

      На латаной улиц одежде,

      Где к почте примкнул гастроном.

      Сердце июня

      Дни покатились назад.

      Сердце июня трепещет.

      Отгромыхала гроза.

      Стали волшебными вещи.

      Лето долиной лежит

      перед глазами июня.

      Тают его миражи.

      Голос теряется юный.

      Я виноват, как всегда,

      что не услышал призыва.

      Тихо мерцает звезда.

      И улыбается ива.

      Конец дождя

      Не за славу мирскую

      и посмертную блажь

      я рассветов взыскую

      и закатов гуашь.

      Акварельное небо

      расплывётся дождём.

      Мы со встречи на Эльбе

      продолжения ждём

      под мечами дамоклов,

      на обрывах судеб —

      участь наша промокла

      и раскисла, как хлеб.

      Тучи, рваные тучи,

      рваный лист на станке.

      Холодочек ползучий

      сжат в моём кулаке.

      Кто-то ходит над лесом

      и вершины ершит,

      и капелью отвесной

      воздух насквозь прошит,

      и в далёких просветах

      на окраинах дня

      сквозь сплетения веток

      луч встречает меня.

      На потолке подслеповатом

      На потолке подслеповатом

      Ищи во сне седьмое небо,

      Пока играем в аты-баты,

      Пока заботимся о хлебе.

      Пока насущное бормочет,

      Неистребимое щебечет.

      Во флюгеры поднялся кочет.

      Со службы не вернулся кречет.

      Эх, родились бы – были б братья.

      Да не у тех воды спросили.

      А в детсадах стоят кровати —

      Рядами, ждут прихода сильных.

      Бреди к рассвету, полуночник,

      Сквозь тьму и топкое болото.

      Пусть бьёт ключом первоисточник

      И облезает позолота.

      Оставь пустое благородство.

      Оно не лучше самозванства.

      Медвежество на воеводстве

      Не хуже ханжества на ханстве.

      У колобков учись потерям,

      У щук – веления искусству.

      Идёт на куроногах терем

      И выражается изустно.

      И ты за ним. Мол, за дровами.

      Глядишь, пробьёшься на опушку.

      Пусть где-то в сумраке, над вами,

      Стреляет пушка, врёт кукушка.

      Не избегая сердца чащи

      К живым добраться много проще.

      Чем ледовитее, тем чаще

      Священные встречаешь рощи.

      Кого оберегает берег

      И как – узнаешь, лишь отчалив.

      Вот злой чечен и мутный Терек.

      Преодолеешь их печалью.

      До дома радости неблизко,

      Но неба светится полоска,

      Как поминальная записка

      В лучах сгорающего воска.

      Как прежде

      Таинственный туман бумажного листа

      Змеится в темноте и тает в круге света.

      В пугающем ничто – не