Птица несчастья. Лада Кутузова

захлопнули дверь перед самым носом.

      – Почему? – он не узнал собственный голос: тот сделался глухим, точно Федор говорил через вату.

      – Да нормально все с ним, – встрял Горелый. – Четкий парень.

      – Птица несчастья над ним пролетела, – пояснил НикДир и обратился к рыжеволосому: – А ты, Горелый, не лезь, коли без понятия.

      – Да, парень, – Иваныч сочувственно улыбнулся Федору, – беда за тобой по пятам ходит, за спиной маячит.

      Глава пятая. «Шизгару» давай!»

      Ужин доели в полном молчании. Потом Федор не выдержал и задал мучивший его вопрос:

      – Что со мной не так?!

      – Да все так, – Иваныч смотрел на ложку, которую вертел в руке. – Смышленый ты, крепкий. Только беда у тебя недавно стряслась, отмечен ты птицей несчастья. Скажешь, не так?

      – Так, – скрывать правду смысла не было.

      – Ну так рассказывай.

      Самое важное Федор утаил, поведал лишь про аварию, и что мертвую воду оплатил ее виновник. Мол, не хочет быть обязанным спасением тому мужику, а потому и решил добыть мертвую воду, чтобы вернуть вырученные за нее деньги виновнику аварии.

      – Пусть подавится! – присовокупил Федор для достоверности.

      – В том-то и дело, парень, что меченый ты теперь, – продолжил Иваныч. – Вон, и НикДир подтверждает.

      Пожилой ходок кивнул:

      – Тебе год обождать следует, чтобы мертвая вода выветрилась. А не то они тебя увидят.

      – Кто они? – не понял Федор.

      – Они, – с нажимом произнес НикДир, – которые в Заручье обитают. Мавки, русалки, лешие… Разной твари по паре.

      – А так разве они нас не видят? – Федор чувствовал себя дураком: он и половины из сказанного ходоками не понимал.

      – Видят, но как бы вскользь, – разжевал НикДир. – А ты для них, точно лампочка для мотыльков – светишься. Сожрут в два счета.

      Федор растерялся: людоеды они, что ли, в Заручье? Хотя если вампиры или оборотни… О чем это он? Их не существует!

      – Ну не в прямом смысле, конечно, сожрут, хотя упыри и волколаки могут, – Иваныч будто прочел его мысли. – Просто в болота заманят или в озере утонешь. Помнишь, Миху Патлатого, Горелый?

      – Ну, – отозвался тот.

      – Говорил я ему: не спеши, месяц потерпи, а потом топай в свое Заручье – он до этого радикулит мертвой водой лечил. Нет же! Как магнитом его туда тянуло. Отходился Патлатый, костей так и не нашли.

      – Охренеть! – Горелый завис над пустой чашкой из-под чая. – А чего раньше молчал?

      – А надо о таком перед вылазкой говорить? – отрезал Иваныч. – Вернулись, вот и говорю.

      – Так что, – обратился Иваныч к Федору, – погоди годок, надежнее будет. Если в Заручье сгинешь, то все напрасно: и жизнь твоя, и мертвая вода, что на тебя потратили, когда другим не всегда хватает. Да и родителей этим не осчастливишь.

      – Может, они мечтают от него избавиться, – хохотнул Горелый и осекся, заметив укоризненный взгляд НикДира.

      В окно по-прежнему билась муха. Федор мгновение смотрел на нее, забыв обо всем. Он сам, как муха, колотится о невидимую