.

тебя! И если с твоим конем что-нибудь случится, виноват будешь только ты!

      – Я заставил – что?

      – Спать со мной, чтоб я успокоилась! Скажешь, нет?!

      – Ты с ума сошла?.. Погоди, это он тебе так сказал?

      Стук копыт не дал мне собраться с мыслями.

      – Ты, идиот проклятый! – прошипел граф, бросаясь навстречу сыну и на глазах у всех отвесил затрещину, едва Филипп слез с коня. – Ты что, не видел, что лошадь в мыле?! – он обнял Цезаря. – Маленький мой, мой добрый хороший мальчик, почему ты не сбросил этого идиота и не пришел домой?.. Идем, идем… Папа сам тебя выходит… А ты, идиот, когда психуешь, бегай сам, ясно?!

      Марита, едва достававшая макушкой до груди сына, втиснулась между ним и мужем.

      – Что случилось, Филипп? Ты упал? Ты поранился? Мне вызвать врача?

      – Нет, – это было первое, что он выжал. – Все хорошо. Честно. Я не упал… Мы просто напоролись на кабана. Ничего страшного… Цезарь ушел, но я должен был его как следует выходить прежде, чем опять на него садиться. Черт, папа! Мы должны достать разрешение и перестрелять их. Он просто вырулил из леса и бросился на меня. Если бы не Цезарь, я бы сейчас собирал кишки по лесу…

      Себастьян слегка повернулся.

      – Цезарь обогнал кабана? – его глаза сверкнули, он повернулся к коню и поцеловал, ухватив двумя руками за морду. – Да ты у меня огонь!.. Что же ты сразу не сказал?

      Филипп отбросил стек и тоже подошел к Цезарю. Наклонился над задней ногой. Осмотрел, старательно ощупал руками. Сперва одну, потом вторую. Повязка на задней ноге была украшена черной полосой. Видимо, по ней кабан скользнул мордой.

      – Я вызову на всякий случай, ветеринара.

      – Вызови. И договорись с ним по поводу Сахара…

      – Это мой конь, – рявкнул он.

      – Филипп…

      – Хочешь забить его, то начни с меня!

      Я бы с радостью помогла, но меня об этом не попросили.

      Я сплела венок из ромашек и надела на Герцога. В своей вселенской терпимости пес был похож на Грету. Он позволял вытворять с собой кучу глупостей и ни разу даже не зарычал. Мы подошли к столу, за которым сидели взрослые и Герцог тут же положил голову на колени Маркуса и свел брови. Чтобы тот снял с него эту красоту и позволил быть просто мальчиком, не Принцессой.

      – Ты меня звал?

      – Присядь, – велел Себастьян, отодвинув стул и я села.

      С той нашей ссоры мы с ним ни разу не разговаривали. Если, не брать в расчет беспокойство насчет коня, которое я приняла за беспокойство о сыне.

      – Я звал. Прости, что я наорал на тебя на днях. Цезарь – очень ценный конь, но я все равно не имел права срываться.

      К тому времени я уже знала о графе гораздо больше. К примеру, что свои деньги у него есть, просто он их не тратит на свою семью. И что конюшня – это не просто хобби. Потомки Цезаря были дороги, как сам Цезарь не в моральном, а именно в денежном плане. А покупали их не только члены семьи.

      Даже забавно, как много нового выясняется, когда ты немного выходишь из накатанной колеи и начинаешь смотреть на мир шире, чем через трубочку рулона от туалетной