Последний сын графа. Соро Кет

он в самом деле похож на Принца. Да, Фердинанд?

      Тот покраснел и смутился.

      – Филипп нисколько не хуже его, если брать по внешности.

      – А, я забыл. Ведь ты у нас играешь на скрипочке за полмиллиона.

      – Мы с самого детства были друзьями!..

      – Так попроси его, по вашей старинной дружбе, научить тебя обращаться с бабами, Паганини.

      Марита, тем временем, уже говорила с новой «Алексой». Я взяла Ферди за руку и обняла за плечо, в буквальном смысле загородить его от отцовских шуток и выразительным взглядом дала понять, что он и сам-то не с каждой бабой смог «обратиться».

      Себастьян лишь рассмеялся.

      – Ты просто не тянешь на настоящую женщину. Эй, а что если ты соблазнишь Фердинанда? На свадьбе Фила у вас почти что зашло.

      Я не ответила. Я была на нервах, пыталась прикинуть шансы собраться в срок. Что, если мы не успеем? Что, если все заняты? Ведь это – большой ивент. Наверняка, все парикмахеры и гримеры расписаны по часам. Их в городе не так много…

      Я готова была кусать отреставрированную столешницу, а Себастьян прямо из кожи лез, чтоб меня достать. С тех пор, как Мартин и Лизель привели его «к водопою», он ненавидел меня почти так же сильно, как родную жену.

      – Я слышала, – ответила я, – что от природы все мужчины латентно-гомосексуальны. Те, что признает в себе это, шутят мягко и даже весело. Типа, – сворачивай в переулочек, пошалим. А те, кто не признает, те шутят больно и грубо. И самые радикальные гомофобы, это тоже они. Геи, которые не признают свою истинную природу.

      – Тебе виднее, моя хорошая, – сказал он, улыбаясь мне одними глазами. – Ты и его целовала, и с Филиппом спала… Но вот мой Ральф, мой чисто-гетеросексуальный сын, он тебя не хочет. Его любовница была с формами.

      – Да-да, – сказала графиня. – Формами белого кита…

      Он весь в тебя и вкусы у вас похожие!

      Я недооценивала Мариту.

      Она нашла мне салон, нашла визажиста и даже платье. Серебряно-голубое, как у Эльзы во «Фроузен». Марита сказала, что Эльза – няшечка и мне не стоит пренебрегать этим сходством. Люди любят людей, которые вписываются в фетиш, – сказала она.

      Меня саму она могла недолюбливать, но Фердинанд был светом в окошке. Те, кто любили Ферди, были ее друзья; те, что защищали его от Себастьяна, – лучшие.

      Стилист с пониманием следил за летающими по экрану ее айфона картинками. Марита листала со скоростью сорок кадров в секунду.

      – Нам нужно нечто подобное. Коса, макияж… Вот платье, чтобы ты понимал точнее. Сделай ее сексапильной, но как бы чуть-чуть инопланетянкой и неземной.

      Стилист кивает: да, все понятно. Щас сделаем. Парикмахер летит через весь салон.

      – Мадам! Госпожа графиня, какая честь!

      – Нам нужно это, – повторяет стилист, пока парикмахер целует Марите руки. Он голубее, чем мое платье. Но ей отчего-то нравится. Возможно, именно потому, что секс напоминал сажание на кол, а женщина она привлекательная и внимание ей льстит.

      В окна салона, кровавой луной светила моя жопа в красных